Иногда я думаю о том, что хочу лично перерезать горло Крейну, посмотреть ему в глаза и напомнить о том, что он сделал с моим отцом. И вскоре собирается сделать со мной.
Дверь в коридоре резко распахивается, и я слышу звуки шагов. Подскочив на ноги, я в два шага оказываюсь у двери и прижимаюсь к металлическим прутьям. Уэсли останавливается у двери, в то время, как двое других рейнджеров заталкивают в соседние камеры двух заключенных. Я прищуриваюсь, стараясь получше рассмотреть новых сокамерников. Все эти полгода я была здесь совсем одна, никто мне не объяснял, почему, а я старалась не сойти с ума от отсутствия общения с людьми, то и дело выводя на разговоры Уэсли или других охранников. Которые были всегда на удивление вежливыми со мной. Этому объяснений тоже нет, но я искренне благодарна им.
Когда рейнджеры подходят к выходной двери, мне удается рассмотреть одного из заключенных. Коренастый, светловолосый парень, возможно, на пару лет старше меня. Он тут же цепляется обеими руками в прутья решетки и прижимается к ним лицом.
— Почему вы перевели меня?! Стойте! Черт вас дери!
Рейнджеры даже не оборачиваются, продолжая что-то увлеченно обсуждать между собой. Парень снова чертыхается и тут замечает меня.
— Привет, — он открыто улыбается и слегка машет мне рукой. — Тебя как зовут?
Я перевожу на него настороженный взгляд и молчу. Возможно, месяцы одиночества сделали меня нелюдимой, но что-то в этом парне мне не нравится, даже несмотря на то, что он улыбается и пытается быть дружелюбным. Возможно, я просто стала параноиком.
— Меня зовут Тайлер, — предпринимает еще одну попытку он, чуть отойдя от решетки. — Ты здесь давно?
— Полгода, — хрипло отвечаю я и тут же кашляю.
Говорить не с Артуром или охранниками, а с другими людьми чертовски непривычно.
— Ого! — Тайлер удивленно поднимает брови и качает головой. — А я неделю сидел в карцере, а сегодня вот сюда почему-то перевели. И не хотят говорить, почему! — внезапно кричит он и ударяет ногой по прутьям.
Я вздрагиваю от шума и перевожу взгляд на соседнюю с Тайлером камеру, новый обитатель которой предпочитает отмалчиваться. Он тоже молодой. Намного выше, чем мы с Тайлером, темноволосый и бледный. Одежда на нем гораздо новее, чем у его спутника, да и смотрится дороже, поэтому парень мало походит на преступника. Он молчит, стоя у двери и сложив руки на груди, чуть наклонившись вперед, и явно прислушивается к разговору рейнджеров.
— Так как тебя зовут? — снова спрашивает Тайлер, и я едва сдерживаюсь, чтобы не цыкнуть раздраженно языком.
— Андромеда.
— Красивое имя, — протягивает парень, продолжая мне улыбаться. — Ты почему здесь?
— А ты? — резко спрашиваю я, и он осекается, а его сосед хмыкает.
— А ты чего ухмыляешься? — обиженно бросает Тайлер. — Мы тут все в одинаковом положении. Поэтому нечего строить из себя особу королевских кровей!
— Как тебя зовут? — спрашиваю я, чуть подавшись вперед, и парень наконец поворачивает голову в мою сторону.
— А какая разница, если через пару дней мы все равно умрем? — его голос звучит язвительно и даже насмешливо, и это окончательно выводит меня из себя.
— Да никакой к черту разницы! — огрызаюсь я. — Просто я здесь уже полгода совершенно одна и надеялась, что смогу хоть перед смертью с кем-то поговорить!
Он поднимает глаза, встретившись со мной взглядом и вроде собирается что-то сказать, но передумывает. Отвернувшись от двери, проходит вглубь камеры и плюхается на шаткую кровать. Тайлер качает головой, недовольно покосившись на парня и виновато улыбается.
— Неужели, нет никакой надежды, что сможешь выбраться?
— Нет, — твердо отвечаю я. — Абсолютно никакой надежды.
глава 2
tom rosenthal - it's ok
vague003 - where do i go?
— С древних времен живопись использовалась не только для того, чтобы изображать предметы, события или людей, но и была ключевым способом передачи эмоций и чувств художника. От того, какими эмоциями ты наделишь свою картину, будет зависеть то, что в ней увидят другие. Понимаешь?
Я киваю, старательно выводя на новеньком холсте неровные синие линии, которые должны вскоре стать волнами моря. Получается не слишком хорошо, но это только мой второй урок, и мистер Тернер — друг папы и один из лучших художников Аркадии, — только снисходительно улыбается, параллельно рассказывая мне историю живописи и изобразительного искусства. Я слушаю вполуха, потому что рисовать новыми красками гораздо интереснее, чем слушать про художников, которые умерли еще несколько столетий назад.