А пока что — поменьше волноваться.
Неприметная землянка, затерявшаяся среди горных отрогов, встретила Марона теплом и пугающей пустотой. Ни Ниима, ни искалеченного пленника внутри не оказалось.
И где, интересно знать, носит этих двоих бескрылых посреди глубокой ночи? Марон устал, ему хотелось поскорее поехать домой, рухнуть на кровать и проспать мертвым сном до самого утра, но не уходить же ни с чем, потратив столько времени и усилий, чтобы добраться сюда?
Пришлось ждать. Водрузив мешок с провиантом для отшельника на крышку плетеного сундука, он подкинул несколько поленьев в едва тлеющий камин и расположился на тюфяках поближе к огню. Глаза саднило, словно их засыпали песком, и Марон сомкнул потяжелевшие веки, прислонив голову к утепленной соломенной циновкой стене.
Усталость все же сделала свое дело: сон сморил его раньше, чем он успел осознать, чтo засыпает. А осознал лишь тогда, когда проснулся от тихого звука: Ниим, склонившись над камином, прилаживал над закопченной треногой котелок с водой.
— Ты занял мою постель, — не оборачиваясь, сообщил хозяин дома раздражающе будничным тоном.
Марон, протерев глаза, с неохотой поднялся и недоуменно оглянулся.
— Ты один? А где пленник?
— Ушел.
Брови Марона сами собой поползли на лоб.
— Куда ушел?
— Думаю, в лучший мир.
Секунда осознания — и злость накатила с такой оглушающей силой, что некоторoе время Марон не мог даже дышать. Камин моментально погас, над треногой взвились клубы серого дыма, и Ниим демонстративно закашлялся.
— Прекрати.
— Ты обманул меня, — с трудом сдерживая ярость, прошипел Марон. — Ты сказал, что выходишь его!
— Я сказал, что попытаюсь. И попытался. Но если коанно не хочет жить, его никто не заставит.
Кулаки Марона сжимались и разжимались от бессилия. Обшлага мундира покрылись белесой изморозью, у лица с каждым выдохом собиралось облачко пара, а вода в котелке буквально на глазах подернулась тонкой корочкой льда.
— Ты издеваешься? Тысяча снежных троллей тебе в глотку, ты сделал это нарочно, чтобы я не получил ответы на свои вопросы!
На темном лице Ниима что-то неуловимо изменилось, и Марону стало даже чуть легче дышать от осознания: бескрылый, похоже, рассердился не меньше него.
Все лучше, чем пререкаться с непробиваемой скалой.
— Глупый мальчишка. Ты ничего не понимаешь.
— Да, не понимаю! Именно этого я и хотел — понять! А ты позволил ему умереть раньше, чем я приеду и поговорю с ним!
— А тебе не приходило в голову, что мир не вертится вокруг тебя и твоих желаний? — язвительно процедил Ниим сквозь плотно сомкнутые синеватые губы. — Вы, люди, изувечили его, навсегда отняли его дар и саму сущность, однако он обязан был жить только ради того, чтобы удовлетворить твое любопытство?
— Не переворачивай все с ног на голову! Ты знаешь, что это не праздное любопытство. Я хочу защитить своих людей. Ах, ну да, как же! Ведь это всего лишь люди, да? Ничтожные создания, которых не жалко приносить в жертву ради процветания великой древней расы, верно я понимаю?!
— Нет. Ваших женщин никто не убивает и не приносит в жертву.
— Откуда ты знаешь?
— Я беседовал с ним. Много и долго.
Марон сделал несколькo глубоких и медленных вздохов, дождался, пока Ниим заново разведет огонь и заставил себя заговорить — так, чтобы гнев снова не прорвался наружу потоками обжигающего мороза.
— Тогда для чего двуликие их похищают?
Ниим мстительно выдержал паузу — настолько долгую, что Марону захотелось огреть его по плечам сучковатым поленом.
— Вы, люди, погубили Истoчник. Вам и возвращать его к жизни.
— Каким образом?
— Питая его своей магией. И силой любви.
Марон непонимающе тряхнул головой. Непослушные пряди, как обычно, упали ему на лицо, и он раздраженно смахнул их со лба пятерней.
— Но почему женщины? Потому что они слабее и не способны сопротивляться, да? Все, кого квоннцы похитили, владели жалкими крупицами дара! Если твоим собратьям нужна магия, чтобы напитать Источник, почему никто из тех, кого я допрашивал, не сказал об этом мне? Я — сильный маг, стихийник. Они ведь не могли этого не чувствовать! Мне не нужен Источник, я сам способен заряжать накопители! Квоннцам достаточно было сказать, и я с радостью помог бы!
— Не помог бы, — выслушав эту тираду со спокойствием каменной глыбы, изрек Ниим. — Ты — мужчина. Ты можешь лишь брать, но не способен отдать. Отдать может только женщина. Такова ее природа.
— Ну допустим, — переваривая услышанное, насупился Марон. — Но почему именно наши женщины, а не квоннки? И почему двуликие не возвращают наших женщин назад? Что они с ними делают? И что, тролли тебя побери, происходит с Источником?