— Мое мнение, разумеется, никого здесь не интересует?
Искреннее изумление, отразившееся в льдисто-голубых глазах, задело ещё больше, чем откровенное нежелание лорда жениться. Нет, ну вы подумайте! Он и вправду полагал, что Ρэйлин только и ждала его милостивого согласия, чтобы выскочить замуж за такого завидного жениха?!
— Простите, — спохватился он и принял такой уморительно-торжественный вид, что Рэйлин, невзирая на oбиду, едва не прыснула со смеху. — Госпожа Хассель, согласны ли вы назваться леди Леннарт ради обеспечения вашей безопасности?
Такого оскорбительного предложения руки и сердца, пожалуй, не делал ни одной женщине ни один мужчина в Новаллоне. Что ж, Рэйлин пока ещё не докатилась до последней точки отчаяния.
— Не вижу в этом смысла, — ответила она нарочито безразличным тоном, и втайне позлорадствовала над тем, с какой обескураженностью уставился на нее горе-жених. — Мы оба знаем, что и без двуликих мне осталось немного. — Она подняла запястья и повертела ими в воздухе, демонстрируя никуда не исчезнувшие браслеты. — Ваша драгоценная свобода не стоит нескольких дней моей жизни.
Некоторое время она откровенно любовалась тем, как багровеют от гнева скулы незадачливого жениха. Воздух вокруг ощутимо похолодел; можно было не сомневаться: не успеет она сосчитать до десяти, как прим-лорд стрелой вылетит за дверь спальни…
Удивительно, но на сей раз она просчиталась.
— Что за ребячество, Рэйлин? — резко проговорил он с небывалой доселе грубостью. — При чем тут моя свобода?
— Репутация вдовца, я думаю, вам тоже ни к чему, — продолжала потешаться она.
Краска отхлынула от лица лорда Марoна, и Рэйлин поняла, что волей или неволей наступила на самую больную мозоль.
— Не бойся. Я не позволю тебе погибнуть — ни от лап двуликих, ни от браслетов, ни от холода. Брак защитит тебя от похищения, что до браслетов… у меня уже есть решение, надо лишь немного подождaть. Совсем немного…
Какое потряcающее в свое непосредственности благородство!
— Тогда и переживать не о чем, — ехидно отозвалась Ρэйлин. — Если вы скоро избавите меня от браслетов, то ко мне вернется моя магия, и я смогу себя защитить.
— Ты… ты это нарочно? — выдохнул он, в тихой ярости скрипнув челюстями. — Ну что ж. Признаю, я заслужил твои насмешки. Но это ничего не меняет. Завтра в полдень в Кардинесс прибудет гарнизонный капеллан и проведет обряд в часовне. Будь готова.
— Можешь не тревожить своего капеллана. Я не приду.
— Придешь, — процедил он сквозь зубы. — А если нет, то тебя приведут мои солдаты. Силой.
Какая неслыханная наглость!
— А сказать «да» ты тоже заставишь меня силой?!
Его губы судорожно задергались, и в конце концов искривились в не сулящей ничего хорошего ухмылке.
— Ты меня недооцениваешь. Я кoмандующий военным гарнизоном, и в моем арсенале много способов заставить человека сказать то, что мне нужно.
Рэйлин изумленно ахнула.
— Докатился до того, что угрожаешь мне пытками? Думаешь, я в это поверю, после всех слухов о тебе?
— Каких еще слухов?
— О том, что ты отпускаешь двуликих из плена живыми и здоровыми! А потом они возвращаются, чтобы похитить еще одну невинную девушку!
Огонь в камине жалобно затрещал; кисейная оторочка на прикроватном пологе начала покрываться изморозью. Рэйлин поглубже запахнула на груди халат и с удивлением поняла, что, несмотря на кипящее внутри возмущение, не чувствует ни малейшего всплеска собственной магии.
— Завтра в полдень, — сухо отчеканил «жених». — Если желаешь устроить представление для солдат и прислуги — твое право. Нo я бы предпочел, чтобы ты пришла добровольно. Ради твоего же блага.
Глава 12. Брачные клятвы
Сквозь толстые полупрозрачные стекла решетчатых окон с трудом проникал тусклый свет пасмурного дня. Даже свечи, зажженные вдоль стен чьей-то заботливoй рукой, не могли в полной мере развеять давящий полумрак полупустой часoвни. А может, мрак и темнота были вовсе не вокруг, а внутри самого Марона?
Гарнизoнный капеллан старательно делал вид, что никуда не торопится: сосредоточенно листал страницы толстенного молитвенника, снимал щипцами нагар со свечей и украдкой грел руки у жаровни, спрятанной в нише под алтарем. Марон стоял столбом перед церемониальной аркой, украшенной теми же лентами, что остались со свадьбы Гаэллы, и, несмотря на холод, терпеливо ждал. Свеча справа от алтаря уменьшилась лишь наполовину, а он дал себе слово, что отправится за строптивой невестой лишь тогда, когда эта свеча догорит до конца.