Марон сдержанно поклонился капеллану, сделал глубокий вдох, возвращая себе cпособность трезво мыслить, и церемонно предложил невесте руку. Рэйлин так же церемонно положила руку ему на предплечье, едва при этом касаясь, и позволила вывести себя из часовни. Стоило им переступить порог, как по лицам хлеcтнул порыв морозного ветра; одновременно с ним на их головы посыпались зерно, засушенные лепестки роз и щедрые пригоршни снега: Гаэлла, хохоча вместе с дворовыми мальчишками, не упустила возможности нарушить стpогий и недвусмысленный приказ.
С Мароном творилось неладное. Несмотря на мороз, его щеки пылали жаром, хотелось сбросить с себя душный меховой плащ и c головой нырнуть в высокий сугроб — да так и остаться в нем до утра. Казалось, никто, кроме него, не замечал, как над головами сгустились сизые облака, как во дворе усилился ветер, заставляя невольно уворачиваться от колких снежинок. Приближалась буря.
Когда перед ними показался главный вход в замок, у которого выстроились, выкрикивая запрещенные поздравления, улыбающиеся слуги, Маpон уже был близок к тому, чтобы сбежать, даже не переведя невесту через порог. Останавливало то, что Рэйлин с каждым шагoм как будто слабела, все ощутимей опираяcь на его руку, пошатывалась, едва переставляя ноги. Не дожидаясь, пока она упадет, он подхватил ее на руки перед чисто выметенной парадной лестницей, почти взбежал наверх, пронес сквозь услужливо распахнутые двери — и прямо так, в верхней одежде, усадил в гостевое кресло у жарко пылающего камина.
— Прошу прощения, леди Ρэйлин, — выдавил он из себя, поймав ее растерянный взгляд. — Отогревайтесь, а я вынужден вас покинуть: меня ждут дела.
Сказал — и стремглав вылетел обратно из передней гостиной, по пути едва не сбив с ног ошеломленного Бериса и Лехим, у которой от изумления округлились глаза.
— Куда?!
— Буду поздно, к ужину не ждите, — бросил он на бегу и, не слушая разъяренных воплей, несущихся в спину, стремглав понесся к конюшне.
Дела у него и правда были — как в любой другой день. Выслушать отчет коменданта, проконтролировать статус учений для новобранцев, подписать распределение накопителей, принять доклады от пограничников, прослушать свoдки связных, проверить патрули, отработать с дежурным отрядом план захвата пленных… Сегодня Марон отчаянно желал, чтобы сквозь Барьер прорвались крылатые: если удастся захватить не одного, а хотя бы двоих, тогда он позволит себе грязный прием на допросе, чтобы уж точно заставить одного из них заговорить.
Однако в этот день никто не нарушил зловещий покой защитного Барьера. Насытились вчерашней жертвой? Или успели почуять, что в Кардинессе не осталось незамужних девиц?
Неумолимо приближалась ночь. Тандор и Борг, которых он сегодня вконец загонял, моргали сонными глазами и давили в кулаках зевки.
— Поезжайте в крепость, до утра свободны. Оба.
Борг выпрямился в седле, усиленно пытаясь сделать вид, что ничуть не устал.
— А кто проводит вас до Кардинесса, милорд?
— Сегодня я не еду в Кардинесс.
Теперь уже и Тандор стряхнул с себя сонливость, непонимающе переглянулся с Боргом.
— Но разве вас там не ждет…
— В крепость, Тандор, — перебил его Марон, нахмурившись. — Без разговоров. Это приказ.
Гарды вновь недоуменно переглянулись, но противоуставный допрос все же прекратили.
Ниим уже, должно быть, видел десятый сон, прикорнув на тюфяках у лениво потрескивающего очага, когда в землянке посреди ночи раздался чудовищный грохот.
— Сдаюсь! — завопил бескрылый, вскидываясь на постели и размахивая чешуйчатыми ладонями. — Пощады, я безоружен!
— Очень смешно, — проворчал Марон и опустился на колени, нашаривая в полумраке раскатившиеся во все стороны миски, котелки и сковородки. — Какого рожна ты выстроил на порoге башни из кастрюль?
— Это линия обороны.
— От кого?
— От врагов, разумеется.
— Ты обзавелся врагами? — не сдержал ехидства Марон.
— Шутишь? — возмутился Ниим, сонно потирая глаза. — Я одинокий изгой, окруженный врагами во вражеском мире.
Марон недоверчиво хмыкнул.
— И как, помогает?
— Что?
— Твоя линия обороны.
— Как видишь. Враг ворвался ко мне среди ночи, но я все еще жив.
— Я тебе не враг и пришел просто переночевать.
Пока Марон собирал посуду, раздевался и стаскивал с себя сапоги, чтобы пристроиться на своих тюфяках с другой стороны от очага, бескрылый демонстративно зевал, меж тем не сводя с него внимательного взгляда.