— Роман Викторович, если позволите.
— Хорошо! — шеф все больше и больше раздражался — Роман Викторович! Теперь, когда мы выяснили с Вашим именем-отчеством, Вы не могли бы рассказать нам, что там, — шеф вертикально ткнул пальцем в пол — происходит?
— Я уже при Вас говорил, что о России ничего узнать не удалось. К сожалению. Очевидно, что Россия была каким-либо образом втянута в конфликт. — Роман говорил, как конфету разворачивал. И фантик красивый, и вот-вот сладко будет, но почему-то не хочется эту конфетку брать.
— И каковы масштабы … конфликта? — уже спокойно и сухо спросил Юрий Сергеевич.
— Неизвестно. Но по предположительно около десятка боеголовок с обеих сторон. Вроде бы как полностью уничтожен Китай.
— С обеих? То есть число воюющих сторон известно?
— На самом деле нет. Но можно предположить, что участвовали Россия и Китай. Больше-то — некому.
— Очень сомневаюсь, Роман Викторович. Очень сомневаюсь. — Юрий Сергеевич постучал пальцами по спинке кресла. — Ни китайские ракеты, ни российские мы бы не смогли наблюдать из этой точки пространства. Мне это так же очевидно, как и Вам. Что мне непонятно, так это то, зачем Вы нам тут по ушам ездите. Максим! — Юрий Сергеич помахал рукой в сторону дальнего конца салона. — Пойдем-ка поговорим. Тема есть.
В хвосте лайнера было уютнее из за отсутствия большого количества перепуганных людей. Нос был настолько переполнен человеческим страхом, что он вытеснял все остальное: мысли, разум, волю — все. В этом вязком киселе было совершенно невозможно думать. Невозможно было принять хоть какое-нибудь решение. Там невозможно было решительно все кроме соучастия в коллективных эмоциях захлестывающих и топящих какие-либо остатки индивидуальности.
— Максим, — Юрий Сергеич говорил тихо, но отчетливо и твердо, — сынок… Сынок — повторил он уже как-то неодобрительно. — Я в свои двадцать пять — капитаном разведки уже был. А ты все сынок. Хреново это. Впрочем, есть шанс, что сейчас ты ускоренно повзрослеешь. — и мрачно добавил — Может быть.
Быстрым движением достал из кармана пиджака сотовый телефон.
— Вот, держи. Смотри, значит…. На жестком диске этого телефона — информация, которая может быть достаточно важной кое для чего. Отдашь телефон профессору Новосибирского государственного университета Салиму Алиеву. Или, если будет такая возможность директору ФСБ Пименову Роману Романовичу, если он жив еще, конечно. — Юрий Сергеич в который раз вздохнул. — Что, впрочем, маловероятно. Скажешь, что от меня приехал.
— Юрий Сергеич, а может, Новосибирска-то и нет уже. Там же столько всего…
— Не волнуйся, сынок. Если бы Новосибирска не было, то лететь нам было бы уже некуда. Точно тебе говорю. Канада бы рейсы не принимала за отсутствием Канады как таковой. Есть такие города, которые трогать нельзя даже во время ядерной заварушки. Ну, если конечно ты не добиваешься полного… Кстати, странная такая заварушка — задумчиво протянул Юрий Сергеевич, — никак не напоминает эротические грезы наших патрио-идиотов о войне до полной или полного. Занятно это. — он мотнул головой словно очнувшись и продолжил — Тот дебил, — на слове «дебил» Юрий Сергеич демонстративно повысил голос и тыкнул пальцем в обернувшегося Романа Викторовича — Так вот, тот дебил, хоть мозгов у него нет, но зато хитрость работает, смикитрил, что Москва-то еще существует, но сейчас не пользуется большой популярностью. Он решил тут неплохо устроится. У него, как говорится — товар, у них — купец. Товар, это — мы, если кто не понял. Продаются русские шпионы. То, что шпионы промышленные, по нынешним временам — все равно. Так, что у трапа нас планируется сгрести в охапку и отвезти в местную контрразведку, после чего нас передадут ЦРУ. Это я тебе гарантирую. Мне этого не миновать, а вот телефону туда никак нельзя. Телефону надо в Новосиб ехать. Сейчас я свяжусь с пилотом, и все упоминания о тебе из памяти самолета уничтожат. Персонал какое-то время о тебе тоже не вспомнит. Много, конечно, от них требовать нельзя, но пара часов после посадки у тебя будет.
— Юрий Сергеич! Вы что?! Как я попаду из Торонто в Новосиб?! У меня деньги все на карточке! У меня даже теплой одежды нет. У меня ничего нет!
Максим был более не в состоянии сдерживаться. Если бы он мог закричать, он закричал бы, но горло перехватило спазмом и он хрипел на начальника, глядя на него с ненавистью. Из глаз неожиданно покатились крупные слёзы.
— У меня же больше ничего нет! Больше нет! Понимаете Вы или нет? Где Ваша семья? На Канарах? В Британии? На Мальдивах? А у меня… у меня все там! Там! — Максим хрипел схватив себя за горло пытаясь как-то разжать тиски спазма. — Слышишь ты, старый хрен? Это такие как ты, вонючие старпёры, устроили все это. Будьте вы прокляты! Ненавижу!