Нириэль присела на камень и принялась терзать пальцами сухую травинку, раздирая густую метелку в мелкий пух. Урук-хай замер у скалы, рассеянно перебирая одну из своих длинных кос. Затянулась долгая пауза.
«Почти так же, как в тот раз», – горько думала эльфийка. Хотелось плакать, от этого наверняка стало бы легче, но глаза оставались предательски сухими. Нириэль растеребила одну травинку и принялась за вторую.
Впрочем, одно отличие все же имелось: сейчас они действительно были одни.
По тому, как спешно убрался часовой, стоило Шенгару бросить на него единственный выразительный взгляд, эльфийка поняла, что авторитет молодого урук-хая за прошедшее время значительно возрос. Внешне Шенгар тоже изменился. Так сильно, что Нириэль впервые задумалась, сколько их неожиданному другу на самом деле лет.
– Тебя не было видно всю зиму, – сказала она.
– Вряд ли дружеские беседы с орочьим вожаком подходят к истории о тяжком плене. У тебя могли возникнуть серьезные проблемы по возвращении домой.
– Когда это еще будет! Я с ума схожу в этой каменной тюрьме! Одни и те же лица, никаких новостей! Если ты действительно хочешь сделать как лучше, умоляю, не исчезай больше! Особенно теперь, когда Ривендор… Ривендора…
Она осеклась, не в силах завершить роковую фразу. Сердце Шенгара екнуло и радостно забилось. Неужели он не ослышался? Она говорит, что хочет его видеть? С трудом он заставил свой голос звучать ровно и спокойно.
– Ты будешь дома раньше, чем думаешь, – сказал он. – Переговоры почти закончены. Осталось только уладить с дагарами вопросы о границе. Орог обещал Тандегрэну отпустить четверых заложников сразу, а потом по двое в год, если эльфы будут вести себя тихо. Вы с Алангором будете в числе этих четверых… А еще, – Шенгар довольно осклабился, – мы отпустим мага! Вдруг еще какую вам, ушастым, пользу надумает принести!
Несмотря на трагические обстоятельства встречи, Нириэль не удержалась и рассмеялась.
– Даже как-то не верится, – призналась она. – Я думала, что пробуду здесь еще долго.
«Хватит трусить, вот подходящий момент, – строго приказал себе Шенгар. – Ты ведь не для того ее сюда привел, чтобы стоять и глупо улыбаться! Или скажешь сейчас, или больше никогда ее не увидишь!» Он решительно забросил за спину уже порядком истерзанную косу.
– Нириэль…
Предательский голос выдал его волнение, сделавшись неожиданно хриплым. «Чего не хватало, сейчас еще заикаться начну! – в панике подумал молодой орк. – Как этот Ле-ле-еденящая Смерть!» Но все обошлось. Следующая фраза пошла уже легче.
– Я хотел тебя спросить… Ты не хочешь остаться?
– Остаться? – удивленно переспросила эльфийка.
– Не в плену остаться, – спешно пояснил Шенгар. – Здесь.
– Не говори загадками! Я тебя не понимаю.
– Я сам себя уже не понимаю, – фыркнул орк. – То есть… Я не то хотел сказать.
Сбивчивая, невнятная речь в устах урук-хая, всегда находившего слово в любой ситуации – это что-то новое. «Даже пугающее», – решила лучница.
– Просто, понимаешь… Ты… Я… Я люблю тебя, Нириэль.
Эти три слова словно пробили невидимую плотину, и дальнейшие признания хлынули бурным потоком.
– Когда я только увидел тебя, то подумал, что ты привиделась в бреду. Что таких прекрасных женщин не бывает! Но ты оказалась реальной. Я знаю, мы совершенно разные, наши народы – исконные враги. Я твердил себе это много раз, но оно не помогало. Я думаю об одной тебе, и не могу успокоиться! Честное слово, такое со мной впервые! Останься, Нириэль, прошу тебя.
– Но я не могу, – только и сумела выговорить эльфийка.
– Этот художник… Ну чего ты в нем такого нашла? Тебе придется приглядывать за ним до конца жизни! Такая же каменная тюрьма, и ты снова идешь в нее добровольно!
– Он не виноват в том, что потерял зрение!
– Да при чем тут зрение! Он же хуже маленького ребенка! Если тебе так нравится о ком-то заботиться, то пусть это будет тот, кто сумеет в ответ позаботиться о тебе!
– Не знаю, сможешь ли ты это понять… Воспринимать мир так, как воспринимает Алангор, дано не каждому. Когда он рядом, я чувствую, что становится светлее.
– Да куда уж мне, и правда, понять! С виду взрослый мужчина, а скандалит хуже моей бывшей подруги! Я весь такой разнесчастный и не гожусь никуда, вот сейчас повешусь-утоплюсь! А лучше, еще сильнее обижусь, пусть вас всех совесть загрызет!
– Если хочешь поссориться со мной, продолжай дальше! – резко оборвала Нириэль. – К тому же, ты совершенно не прав. Да, у Алангора бывают иногда периоды разочарования, и тогда с ним действительно тяжело. Но все остальное время…
– Да, случайный маленький период разочарования, – пробормотал Шенгар себе под нос. – Лет эдак на четыреста-пятьсот.
Под свирепым взглядом эльфийки он замолк с таким смиренным видом, что вся обида Нириэль мигом улетучилась. Некоторое время девушка еще сердилась для вида, потом сдалась. Для верности она решила сменить тему.
– Слушай, Шенгар, давно хотела спросить. А сколько тебе лет? Тот густо покраснел, затем ответил:
– Девятнадцать… Будет… Скоро… – но после недолгой паузы уточнил: – Не очень скоро, вообще-то. А что?
– Ничего. Просто было любопытно.
– Можно подумать, тебе намного больше, – фыркнул орк.
– Ровно на половину твоей жизни.
Влюбленный упрямец умудрился и эту тему использовать в собственных целях.
– Лет через двадцать разница потеряет значение, – заявил он. – А через сто – тем более.
«Интересно, – подумала вдруг Нириэль. – А чем сама я занималась в восемнадцать лет? Любовалась звездами? Сочиняла песни травам и цветам? По большому счету, все серьезные события моей жизни начались в прошлом году! И до сих пор в глубине души я чувствую себя маленькой девочкой, которой не обойтись без помощи больших и мудрых… Хотя как-то и обхожусь! Так кто из нас старше на самом деле?» На этой мысли она себя и оборвала. Почему-то ей показалось, что развитие этого направления не доведет до добра.
– Наверное мне пора, – резко сказала она.
– Я больше не буду, честно! – пообещал Шенгар.
«Еще чуть-чуть, и я вообще не захочу уходить, – смятенно поняла Нириэль. – О, Матерь Звезд! Мне ведь все уже равно, что у него когти и клыки. Что орки – порождения Тьмы, что вражда между нашими расами не угаснет, наверное, никогда… Бежать, скорее, пока я не совершила самое ужасное предательство в моей жизни!»
– Не обижайся. Дело не в тебе, – мягко сказала она. – А во мне. Пусть все останется, как есть. И она двинулась прочь по тропинке, уводящей ко входу в пещеру.
Шенгар провожал эльфийку взглядом, пока она не скрылась за поворотом. Он совершенно не мог понять, что послужило причиной такого внезапного ухода. А ведь внутренне чутье ясно подсказывало, что он близок к цели. Еще немного, и ушастый художник мог получить первую стоящую причину к обиде на весь белый свет! И он был уверен, что этим все закончится… Неужели чутье, ранее срабатывающее безошибочно, начинает его подводить?!
В крайне расстроенных чувствах, Шенгар размышлял о глубокой жизненной несправедливости, подстерегающей на каждом шагу. Но не было уже дагарского десятника с чудесной флягой, чтобы отправить его в спасительное забытье. Некоторое время спустя его отыскал Орог и с ходу напустился:
– Ты где пропадаешь?! Дагары ждут продолжения переговоров!
– Подождут еще. Нам спешить некуда, а если кто-то слишком мало живет, это его трудности.
– Они хотят наложить лапу на большой кусок леса в долине между реками.
Призрачный лик прекрасной эльфийки, маячащий перед глазами Шенгара, бледнел и растворялся. Неудача неудачей, а кроме дел любовных на нынешний момент полно и других, куда более важных.
– Что?! Какой им еще лес! Нам он самим понадобится для выплавки руды!
– Если ты не собираешься пре-пре-едоставить ведение переговоров Дарбаку, – усмехнулся Орог, – то нам стоит поспешить.
– Чего ж ты раньше не сказал! – встрепенулся Шенгар. – Туда, скорее! Бегом! Немедленно!