- Вот же ж мелкий паразит! – произнёс он, потряхивая рукой.
Но поняв, что он, остался последним, кто стоит на ногах, Ален победоносно ухмыльнулся, решив, что он победил.
- Какая жалость. Такая могущественная ведьма и пала из-за того, что у неё безнадёжный сын. Хотя, наверное, ты думала, что защитишься от моего клинка своим одеянием так же, как и от мечей моих ребят? Но ты просчиталась! Клинок-то необычный. Это мощнейший артефакт, что был создан специально против вас, тех, кто использует магию!
Мама пыталась что-то ответить ему, кашляя кровью. Её слова стали обрывистыми и невнятными.
- Глуп.ц, ты прои.рал!
- Что? - Ален приставил ладонь к уху, пытаясь прислушаться к ней.
Корчась от боли, мама указала на мою ладонь, на которой он увидел своё магическое кольцо.
- Ах ты, - спохватился Ален сжимая кулаки. – Тебе конец, гадёныш!
Намереваясь расправиться со мной, он сделал шаг в мою сторону и в следующую же секунду застыл от страха. Его лицо помрачнело, а взгляд наполнился ужасом. Ухватившись за голову, Ален начал кричать, что души усопших, которых он погубил, пришли за ним.
- Кхе-кхе! – прокашлялась мама, глядя на него. - Рано или позд.о, но, п..клятие тёмного писани. всё .авно настига.т свою цель!
Через миг видение главаря разбойников тоже материализовалось, как и у остальных разбойников. Сотни усопших накинулись на Алена и жестоко расправились с ним.
Мама обессиленно протянула ко мне руку и посмотрела на меня с невообразимой печалью. Из её глаз текли слёзы. Она пыталась что-то сказать. Но смерть беспощадна и беспристрастна ко всем, однажды она приходит к каждому.
Держа её руку, я взмолился.
- Мама… Прошу, не покидай меня, - по моим щекам покатились горькие слёзы. – Не оставляй меня… пожалуйста.
Но она не хотела давать ложных обещаний. Ласково улыбнувшись в свои последние мгновения, прежде чем покинуть этот мир, мама сказала следующее:
- Кайлеб, сыно., послу.ай! Ты нечт. больше., чем ты о себ. дума.шь, – её голос начал ослабевать, а глаза закрываться. – Ра.ыщи свое.о отц. и займи св.й закон.ый трон. Ведь ты сын самого...
Она умерла, так и не сказав самого главного – имени моего отца.
Глава 11. Хакон
Я внезапно проснулся посреди ночи от страшного сна. Вокруг было очень темно и не видно не зги. Голова страшно гудела, словно по ней прошёлся табун лошадей. Пролежав ещё какое-то время, я понемногу пришёл в себя, и понял, что я будто к чему-то прирос. Моё тело целиком было оплетено какой-то растительностью, что сковала меня. Испугавшись того, что я сливаюсь с природой, резко сел, срывая с себя корни и мох. И тут я вспомнил, что точно также исцелялся и мой наставник, после нападения круулов в тёмном лесу. Но отличие было в том, что его окутывали волшебные растения со светящимися цветами, а моё тело сковывали высохший мох и сухая трава.
Срывая с себя всю эту мёртвую растительность, я наткнулся на что-то мягкое и пушистое в области ног. Мои руки буквально провалились в густую тёплую шерсть. Было приятно ощущать пушистый мех, но я провёл рукой дальше и на этот раз наткнулся на широкие крылья с пальцеобразными маховыми перьями. Мне стало любопытно, и интереса ради, я провёл рукой ещё и тут, наткнувшись на мордочку с кучей острых зубов, «что это?», - подумал я, пытаясь понять, кто лежал на моих ногах. И в следующий миг, благодаря силе глаза истины, подаренной мне хранителем мира, я узрел её. Это была она - Айрис, мой комочек счастья, мой первый фамильяр.
Айрис, свернувшись калачиком, удобно расположилась на мхе на моих ногах и смотрела на меня добрым и нежным взглядом. И только сейчас я понял, что у неё появились разноцветные глаза. Ей так они так подходили, а ведь раньше у неё, как и у всех круулов, не было глаз в глазницах. В них виднелось лишь тусклое магическое свечение, что создавало иллюзию, будто в глазницах что-то да есть. А теперь же на её мордочке красовались два ярко-радужных глаза, отличавшиеся между собой переливающейся гаммой цветов. И пока я гладил своего фамильяра по голове, откуда-то со стороны донёсся добрый и тихий голос наставника.
- Проснулся, наконец?
- Наставник, – обрадовался я, пытаясь понять где он.
И снова, благодаря глазу истины, я узрел его в кромешной темноте. Роланд сидел, опираясь спиной на крупную скрученную ветку какого-то дерева, скрестив руки на затылке.