— По какому вопросу расписаться? — уточнил Степанов.
— Вы мне какую-то работу хотели предложить. Кстати, какую?
— Агентом под прикрытием.
— Здесь?
— Нет, в Эйрстрип Ван. Вернешься и будешь жить как жил, иногда выполняя наши задачи. Потом выйдешь на пенсию, эвакуируем тебя в Европу. У нелегалов год за три идет.
На самом деле Степанов готовил Смиту существенно более сложную задачу с риском для жизни. И в Ленинграде, а не в Лондоне. Но если выложить все карты сразу, то англичанин мог бы и отказаться. Лучше двигать его в нужную сторону шаг за шагом.
— Давайте. А может у вас в России для меня какая-то работа найдется? Меня дома никто не ждет.
Степанов не удивился. Читать мысли и настоящие мотивации он не умел, но еще в военном училище прослушал курс по работе с перебежчиками. Примерно сто процентов эмигрантской интеллигенции считают, что бороться за великую родину удобнее на расстоянии, не отходя от кормушки, пополняемой внешними врагами кровавого режима.
— Мы с Петровичем как раз собирались в порядке боевого слаживания предложить тебе задачу в России. Прямо не выезжая из Ленинграда, — ответил Степанов.
— Слаживания с кем?
— Напарника подберем.
15. Глава. Хотите жить вечно?
По секретным коридорам секретного учреждения шли невысокий в меру упитанный подполковник контрразведки, а за ним высокая девушка в форме курсанта-связиста пятого курса. Девушка, как младшая по званию, несла на плече тяжелый груз. Ящик любимого Степановым молдавского коньяка «Белый аист».
Встречные оглядывались и забывали, куда шли. И вахтер. И секретарша. И товарищ полковник. Даже конвоиры с арестантом. Кто-то оглядывался на девушку, кто-то на ящик. Подполковника никто не заметил.
Виктор Петрович, не стучась, широко распахнул дверь в кабинет Степанова.
— Любуйся, Николай! Нашел тебе красавицу. Личное дело перечитаешь или пусть заходит?
— Пусть заходит.
Аналитик отступил в сторону и впустил девушку в форме курсанта. Девушка, изящно согнувшись, поставила ящик у стола, выпрямилась и доложила.
— Курсант Ингрид Нильсен по вашему приказанию прибыла!
Степанов посмотрел на прибывшую снизу вверх. Потом встал и посмотрел снова снизу вверх. Сел обратно.
Постарался Виктор Петрович. Даже перестарался. Понятно, что в Стокгольме достаточно много высоких нордических блондинок. В военном училище все со спортивной фигурой. Все коротко стриженые. Но неужели нельзя было найти кого-нибудь, пусть в этом типаже, но понезаметнее? Одета в курсантскую форму, а выглядит как фотомодель. Из неуставного только серьги в форме молотков. И юбка.
— Товарищ курсант, почему юбка неуставной длины! Резинки чулок видно!
— Юбка и чулки уставной длины, товарищ майор! Вещевое довольствие получила на складе.
В этом мире в шестидесятых вместо сексуальной революции началась Четвертая мировая, поэтому про мини-юбки до сих пор никто и не слышал. Смелой считалась юбка, открывающая колени, а «маленькое черное платье», придуманное Коко Шанель еще до Второй Мировой, сохраняло верность исходной идее и выше колен не поднималось.
Чулки же в целях экономии промышленность выпускала достаточной длины, чтобы верхние резинки не выглядывали из-под юбок, которые ниже колена. Даже в Париже. Но у европеек хотя бы была возможность пойти в магазин и купить чулки. Или получить их на вещевом складе. Лондонские девушки, чтобы пойти на танцы по четвергам, до сих пор красили голые ноги лаком под цвет чулок и тушью рисовали шов сзади.
— Может, у Вас просто ноги неуставной длины? — серьезным тоном спросил Степанов.
— Ноги прошли медкомиссию и годны без ограничений!
— Подождите в коридоре.
— Есть!
Степанов вздохнул и повернулся к Виктору Петровичу.
— Это что?
— Что просил. Напарница. Радистка.
Степанов вздохнул еще раз.
— Ты где видел шпионов такого роста? Тем более, баб-шпионов? Это же амазонка какая-то.
— Амазонки у греков. У шведов валькирии. Спорим, их контрразведка тоже таких не видела.
— Теперь увидит.
— Вряд ли. Согласись, не похожа на шпионку.
— Шпион должен быть скромный и незаметный, как Смит.