— Для чего нужна подпись? — спросил Надырхан, рассматривая карточки.
— Это — самая ценная штука для нас, дорогой Надырхан, — ухмыльнулся Петцет.
— В чем же ее ценность? — не догадался эмигрант.
— Сейчас увидите, — бросил Петцет.
Петцет нажал кнопку. В кабинет вошел дежурный по лагерю.
— Слушаюсь, герр обер-лейтенант!
— Приведите военнопленного под № 3371, — приказал Петцет.
— Слушаюсь!
Через несколько минут в кабинет в сопровождении двух автоматчиков привели военнопленного. Петцет, глядя на него в упор, указал на стул, стоявший в углу кабинета. Пленный сел, а затем бросил взор на стол, на котором лежали папиросы.
Петцет, заметив это, вежливо спросил:
— Курите?
— Курил.
— А сейчас?
— Нет.
— Почему?
— Нечего.
— Разве вам табак не дают?
— Нет.
Петцет встал со своего места и подошел к Надырхану и Делибею.
— Слышали, что сказал он?
— Да, — ответил Делибей, разгадавший, к чему клонит Петцет.
— И вы слышали, господин комендант? — грозно обратился к нему представитель абвера.
— Да, герр обер-лейтенант, — ответил комендант. И он понял тактику Петцета.
— Вот, господин комендант, если я еще раз услышу об этом, тогда пеняйте на себя, — крикнул Петцет, стуча кулаком по столу. — Мы не настолько бедны, чтобы не обеспечить пленных несчастным табаком, — успокоившись, он взял со стола пачку папирос и, подойдя к военнопленному, предложил:
— Курите!
— Спасибо, — ответил пленный под № 3371, искренне поверив разыгранной комедии.
— Возьмите, возьмите. Есть международная конвенция о военнопленных. Гуманизм. Понимаете? Разве мало солдат в плену у русских? Если мы плохо будем относиться к вам, то и русские так же станут поступать с нашими.
Пленный удивился. Еще никто с ним за период нахождения в лагере так не разговаривал. Он взял пачку сигарет у Петцета. Немец протянул ему зажигалку. Папироса за столько месяцев...
— У меня дети, оставьте, пожалуйста, меня в покое, — говорил военнопленный Петцету, который предложил ему вступить в национальное формирование германской армии.
— Ради ваших детей и нужно вступить, — настаивал немец.
— Не понимаю.
— Чем быстрее мы победим, тем скорее вы увидите своих детей.
— А если заключат мирный договор?
— Этого никогда не будет! — сдержанно, но уверенно заметил Петцет. — А если даже будет, то опять-таки пострадаете вы, — схитрил немец.
— Почему?
— Военнопленного, сообщившего во время опроса противнику данные, составляющие военную тайну, НКВД расстреливает, — вполне серьезно произнес офицер абвера.
— Я ничего не сообщил вам, — насторожился пленный под № 3371.
Петцет взял со стола анкету-карточку и попросил допрашиваемого подойти ближе к столу.
— Это ваша подпись?
— Да.
— А вот полные данные о вашей войсковой части. Разве эти сведения не составляют военную тайну?
— Составляют, — ответил, опустив голову, допрашиваемый.
— Выбирайте, — порекомендовал Петцет, небрежно бросив анкету на стол.
Надырхан не сводил глаз с Петцета. Усевшись в офицерской столовой, члены миссии из Берлина вели задушевную беседу. Авторитет сотрудника абвера перед эмигрантскими вожаками по мере разговора все более возрастал.
— Это только начало вербовки нужных нам людей, господа, — разглагольствовал Петцет. — Есть еще другие методы. К ним можно отнести: использование ответа на графу анкеты-карточки — «подвергался ли при большевиках аресту по политическим мотивам». Если да, то за шиворот такого, и обиженный человек к вашим услугам.
— Нам в школе говорили, что надо приучать людей и к таким методам, как голод и карцер, дубинка и холодная вода, — хихикнул Делибей, показав свои зубы, похожие на кукурузные зерна.
— Господа, в скором времени будет очередной выпуск в школе в Вустрау, и подготовленные нами пропагандисты расскажут военнопленным о немецком превосходстве, — дополнил размышления своих подвыпивших коллег Петцет.
— В положении о СКНК сказано, что в целях привлечения людей на нашу сторону необходимо практиковать организацию экскурсий для военнопленных по достопримечательным местам великой Германии, эту возможность не следует упускать, — внес предложение Надырхан.
Берлинские вербовщики, удачно использовавшие различные методы и приемы, разработанные в кабинетах гестапо и абвера, СД и СА, завербовали группу горцев. Отправив их по назначению, «миссионеры» покинули лагерь в Шверине.