— Ты признаешься, сволочь? — стукнул немец кулаком по столу.
— Мне не в чем признаваться, — ответил Азадов.
— Тогда напомните ему, господин Делибей, об обстоятельствах вашей встречи.
— Когда меня с перебежчиками из Ирана доставили на заставу, этот человек был в форме советского пограничного командира.
— Как теперь, господин пограничник? — прошипел Петцет.
— Я пограничником не был, — сказал арестованный.
— Завтра я сам пристрелю тебя, как собаку! — прокричал офицер, теряя самообладание.
— А я пристрелю твоих близких и дальних родственников в Дагестане в первый же день его освобождения от гяуров, — дополнил Делибей своего шефа.
— Ворота моего Дагестана для предателей закрыты на стальной замок, — ответил Азадов, брезгливо посмотрев на эмигранта.
— Убрать негодяя! — приказал Петцет.
Делибей сидел молча. Он думал над последними словами советского пограничника. Сколько оскорблений в его адрес. А самое главное, он не сдержал слова, данного Петцету. Его обещание, что он склонит любого дагестанца к переходу на службу к немцам, пока осталось только обещанием. Делибей, несмотря на то, что провел несколько лет в Советском Союзе, не понял характера советских людей...
Петцет, хотя и возился с бумагами за своим рабочим столом, тоже думал об Азадове. Наконец-то он, прервав работу, обратился к Делибею.
— Этого твоего пограничника мы расстреляем в торжественной обстановке. Так, чтобы все видели, как мы поступаем с теми, кто не разделяет наших убеждений.
— В лагере военнопленных?
— Нет.
— А где?
— В одной из школ по подготовке пропагандистов для национальных батальонов и лагерей.
— Почему в школе?
— Пропагандисты разъедутся по батальонам и лагерям и расскажут об этом торжестве.
— Хорошая идея, господин Петцет.
— Завтра отвезу его в Потсдам и перед пропагандистами приведу приговор в исполнение.
— Да, мой друг, только этим можно успокоить мои нервы, — ответил эмигрант.
Придя в себя, Сафаров стал анализировать показания Делибея. Один вопрос для него оставался загадкой. Проходя службу на южной границе, Сафаров принимал участие в задержании многих перебежчиков из Ирана. Всех, конечно, он не мог запомнить. Однако, он хорошо помнил другое: за период его службы на Араксе не было ни одного случая, чтобы пограничники задержали дагестанца, нарушившего южную границу. Так откуда же взялся этот тип, усердно помогающий фашистам?
В том, что эмигрант рассказывал правду об обстоятельствах задержания иранских перебежчиков, Сафаров убедился. Он помнит случай, когда на участке его заставы задержали трех нарушителей границы, перешедших из Ирана. Все они были иранские азербайджанцы. Так, может, этот дагестанец был среди них, но выдавал себя тогда за азербайджанца? Все эти мысли не давали покоя Сафарову.
3
Делибей сидел в узком кругу эмигрантов и изменников родины и с глубоким возмущением рассказывал об Азадове. Ему, оказывается, больше всего не понравилось то, что советский пограничник назвал его — Делибея — при немецком офицере предателем.
— Не горюй, дорогой Делибей, мы из всех этих красных сволочей выбьем кремлевский дух, — пытался успокоить его Надырхан.
— Дождемся ли мы этого дня? — ответил ему подавленно Делибей. — Наши братья по крови что-то медленно продвигаются по Северному Кавказу.
— Я недавно был у Розенберга, — сообщил председатель СКНК. — Имперский министр поднял вопрос перед Верховным командованием о направлении на Восточный фронт национальных батальонов. Дело решается в нашу пользу.
— Значит, фюрер согласился на включение в состав действующей армии и нашего 801 батальона Северо-Кавказского национального легиона, чего и следовало ожидать, — дополнил говорившего Бучаев — начальник военного отдела нацкомитета. Полковник из Сербии был очень доволен плодами своей деятельности по формированию национальных частей для вермахта из числа изменников родины.
— Полковник, 801, 836, 843 батальоны нашего легиона включены в состав действующей армии, а теперь Розенберг, Канарис и Кейтель добились участия этих батальонов в боевых операциях, — ответил Надырхан, подчеркивая, что в этом немало и его заслуг.
— Я считаю целесообразным использовать 801 батальон в составе группы армий «А» генерал-полковника фон Клейста, наступающей на Северном Кавказе, — заявил Делибей.
— Почему нужно использовать этот батальон именно на Северном Кавказе? — поинтересовался Булаев.