Сели однажды вечером Сахнин с Прозоровской возле кроватки, где спал теперь уже годовалый Саша Сахнин и задумались. Мама Ларисы, конечно, крепко помогала. Отец дочери денег давал раза в три больше, чем платили в школе. Пацан не болел ни разу, а потому настроение у всей семьи, включая Сахниных и близкую родню наблюдалось прекрасное. Алёша в год по три раза премии получал в газете за доблестный труд и даже депутатом городского совета его кто-то избрал. Хорошо шли все дела. Но при этом необъяснимо грустной гляделась Лариса, когда никто, кроме мужа её не видел.
- Ну, что с тобой? - искренне не понимал Алёша, ласково глядя на сопящего мелодично и тонко любимого сына. - Что не так? Живём ангельской жизнью. Любовь наша только крепчает. Да?
- Да, несомненно… - задумчиво говорила жена и подворачивала концы одеяльца под ребёнка, хотя они и без того были подвёрнуты. - Понимаешь, я хочу ещё одного дитя.
- Так с чего грустить-то? - удивлялся Сахнин. - Я только рад буду. И мне хочется ещё одного. Приступим, не откладывая, к исполнению сегодня попозже.
- А ты соблаговолишь ли так же искренне снова носиться по всему городу за детским питанием и пелёнки развешивать?
- Да господь с тобой, Лара! - Алексей поднялся и воздел руки к небесам, отгороженным ещё тремя потолками. - Это счастье моё - делать всё ради тебя и детей! Кроме вас мне ничего и никого не надо. Вы - моё волшебное царство любви, веры и надежды.
- Уф-ф. - успокоилась Лариса и радостно улыбнулась. - Как же повезло мне, что я в тот день пошла в музей. Как же добра ко мне судьба моя, которая подарила мне тебя. Друга верного, мужа лучшего в мире, любящего и любимого. Это провидение! Дар божий, которого я, возможно, и не заслуживаю.
- Ты же не верующая.- Тихо изумился Алёша.
- Я верю в справедливость судьбы.- Сказала мягко жена.- А судьбу нельзя найти на дороге или купить. Её кто-то даёт свыше. Оттуда, чего мы не знаем и не понимаем. Вот моя вера. В судьбу.
Через девять месяцев Сахнин снова торчал под окнами родильного дома, бросал в форточку записки и разглядывал снизу свёрток с дочерью Светой.
После того, как они приехали домой, жизнь стала такой быстрой, будто и не жизнь это была, а истребитель МиГ-15. Сахнин не успевал считать выходные. Вроде вот только вчера был, а сегодня снова воскресенье. Это был особый день. Посвящённый прогулкам. Дети дышали воздухом, который в Зарайске тех времён был чистым и полезным как мысли святого. На одном из таких променадов, как называла прогулки Лариса, Сахнин сказал ей нежно, но уверенно. Как отрезал - так сказал:
- Больше ты училкой работать не будешь. Нет высокого смысла в тех скромненьких денежках и издевательстве над нервной системой. Ты мне нужна в любом виде, но лучше в том, какой ты имеешь от рождения. Милый характер, красивая внешность и не разбитые об тупые головы учащихся светлые чувства.
- Так что же я буду делать потом? Дети-то вырастут. Сами станут с собой управляться. Я что, вязать вам всем носки и свитеры научусь, и так буду жить? Вся в пряже с головы до ног? - засмеялась жена.
- А у меня есть по этому поводу прекрасный план, - Сахнин остановился и стал тихо покачивать коляску, хотя Саня не спал, а сидел и пялился на выписывающих между деревьями парка фигуры высшего пилотажа птиц. - Всем ты замечательна и прекрасна. Одного тебе не хватает для завершенности своего совершенства. Знания жизни. Ты ж из верхних слоёв нашей человечьей популяции. С облака пушистого. А есть жизнь и под облаками. Вот разглядишь её со всех сторон, вникнешь в неё и рядом с тобой не поставишь даже английскую королеву. Тогда ты станешь безупречным образцом хомо сапиенс. Ты станешь такой разносторонней, что зависть чёрная съест всех, кто смотрит сейчас на тебя только как на случайно удавшееся творение природы, не умеющее держать в руках иголку, молоток или машинку для стрижки волос. А ты пойдешь на самые разные курсы. Парикмахеров, поваров, кондитеров. Торты будешь нам печь. Научишься вязать, шить костюмы, платья и пальто, уколы делать, ставить капельницы, штакатурно-малярное дело освоишь. Ведь прелестно!! Ты понимаешь - к чему я?
- Алёша, сверхчеловеком я не стану, конечно. Но предложение твоё заманчиво и любопытно. А можно я ещё и в хор запишусь во Дворце профсоюзов? - Лариса посерьёзнела.- Ты прав. Я жизнь знаю только с одной стороны. В этой стороне можно ничего не уметь и восхищаться Вивальди с Григом. А жизнь шире. Глубже. Интересней. Причём именно там, где я никогда не была. Решено. Под твоим мудрым руководством я совершу в себе революцию и заполню пользой все пустоты своей жизни.