На самом деле хорошо, что они ужинают дома, иначе он бы устроил сцену и полресторана было бы в курсе их проблем.
В столовой у окна стоял красиво сервированный на двоих маленький столик. Лара вопросительно взглянула на Брайса.
Он лениво пожал плечами.
— Это все моя экономка. Хелен давно просила меня вывезти тебя куда-нибудь.
— Так ты приехал по просьбе тети? — Лара всю дорогу задавала себе один и тот же вопрос: звонила ли Хелен Брайсу после их утреннего разговора? — Она интересовалась, почему мы не встречаемся последнее время.
— И как ты объяснила?
— Сказала, что ты слишком занят.
— Удачная отговорка; кстати, я действительно очень занят. Она поверила?
— Думаю, да.
— Хорошо, давай поедим. И ты расскажешь мне, как провела последние дни.
Он выдвинул стул, помог Ларе сесть и опустил руки девушке на плечи, словно хотел удостовериться, что ей удобно.
— Будто тебе интересно, — коротко отрезала Лара, стараясь не обращать внимания на скованность в конечностях и дрожь в животе.
Как сказать ему о ребенке? Выложить все начистоту или только намекнуть? Или показать себя кроткой овечкой и сожалеть о случившемся?
— Надеюсь, ты не рассказала Хелен об истинных чувствах ко мне?
Глаза у нее вспыхнули.
— Хелен убеждена в нашей сумасшедшей любви.
— Умница. Что желаешь выпить?
— Колу, спасибо.
— Я имел в виду что-нибудь покрепче.
— Нет, только колу.
Он лишь слегка пошевелил плечами, но, когда Лара отказалась от вина и за ужином, вся его сговорчивость мигом улетучилась.
— Боишься, что я спою тебя и воспользуюсь твоим невменяемым состоянием?
— Не говори глупостей.
Пусть думает что хочет.
— В тебе что-то изменилось, Лара. Я пытаюсь уловить, что именно.
Склонив голову к плечу, он внимательно изучал ее через стол.
Сердце забило бешеную чечетку: она надеялась начать разговор о ребенке позже, гораздо позже.
— Тебе не нравится еда? Я могу попросить…
— Пожалуйста, не надо, — скороговоркой пробормотала она, — дело не в еде, просто я не голодна.
Брайс видел, что она лжет, недоверие можно было прочесть в его глазах — они сузились и словно приклеились к ее лицу: он что-то высчитывал, прикидывал, обдумывал.
— Что с тобой, Лара? Ты весь вечер как на иголках.
Девушка отвернулась к окну, разглядывая серебристые лунные блики на темных водах гавани и отражение Брайса в прозрачном стекле. Он молча изучал свою гостью, ожидая ответа. Сейчас, решилась она, время пришло — чем дольше ждешь, тем сильнее затягивается петля.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Лара набрала в легкие воздуха и повернула лицо к Брайсу. Его глаза, два узких бездонных колодца, смотрели на нее и ждали.
— Я беременна.
Слова вылетели сами собой, дерзко, громко, и она задержала дыхание в ожидании неизбежного взрыва.
Но когда Брайс заговорил, голос был тихим, слишком тихим!
— Ты беременна?
— Именно.
— У тебя будет ребенок?
— Да!
— Мой ребенок?
— Да!
Лара почувствовала, как сердце у нее скукожилось и приготовилось упасть, как только грянет гром. Ей не пришлось долго ждать.
Воцарилось гробовое молчание, будто весь мир затаил дыхание. А потом Брайс заговорил. Его голос был способен снести крышу дома, все крыши в радиусе пятидесяти миль. Глаза сверкали, а на щеках выступили красные пятна.
— Ты… маленькая беспринципная стерва!
Голова Лары дернулась, словно от удара, тонкие руки взлетели вверх, будто защищаясь.
Брайс вскочил на ноги, и стул с треском отлетел в сторону.
— Расчетливая шлюха! Ты понимала, что я никогда снова не предложу тебе выйти замуж после того, что узнал…
— Не обольщайся, — яростно отбивалась Лара, — я даже не собиралась говорить тебе, Хелен заставила.
Взгляд превратился в наточенное лезвие, красивое породистое лицо застыло, словно кусок гранита. Сильные руки сжали край стола когда он наклонился вперед, и его лицо оказалось прямо у ее глаз, так близко, что она могла различить каждую ресничку, каждую пору на коже.
— От меня ждут доверия и понимания, не так ли? — усмехнулся он. — Ты думаешь, я не знаю, как ты…
— Я догадывалась, что так будет. — Лара отчаянно трясла головой, голос звенел от презрения. — Знала, что ты подумаешь, будто я нарочно все подстроила. Господи, да ты такой предсказуемый!
— А ты нет?! — взорвался Брайс, его взгляд, дробившийся на тысячу ледяных иголок, впивался ей в кожу.
Лара больше не хотела выслушивать оскорбления, она приказала своим одеревеневшим конечностям двигаться, отодвинула стул и встала на негнущихся ногах.