Машина вильнула в сторону. Отреагировал водитель. До этого он сидел, будто прилипший к рулю и дороге перед ними.
Платонов показал свои. На его левой ладони, протянутой через спинку переднего сиденья — он сидел рядом с водителем, — лежала девятка, десятка и туз треф.
— Тридцать, — спокойно сказал он. И хотя это было и так видно, добавил: — Считай!
Ставчук и впрямь стал считать, как новичок, очки всего с трех карт. Он почувствовал, что ему не хватает воздуха, он задыхался. Но не он, а Чистяков опустил стекло и стал, как Платонов деньги, жадно всасывать в себя воздух.
Начальник следственного отдела областного управления внутренних дел полковник милиции Шкурин показывал нам Академгородок.
Мы попали в удивительный мир. Не местность, как привыкли мы говорить и писать в служебных документах, а мир. В благоговейную тишину огромного кабинета из свежего воздуха, березовых рощ, корабельных сосен, сквозь стволы которых блеском стекла, бетона и искусной мозаики пробивались здания исследовательских институтов.
Наша «Волга» пробегала мимо уютных разноцветных коттеджей, огней реклам, витрин универмага и высокой модерновой гостиницы. И люди встречались только красивые, стройные, молодые, даже если у кого-то были седые волосы, а на лице морщины. Все, невзирая на возраст, были красивы и молоды. Многие катили перед собой детские коляски или вели за руку малышей.
Кто-то из сидевших в машине, кажется Кукушкин, спросил:
— Алексей Иванович, а помогают ли вам ученые?
— А как же. Иной раз экспертизы проводят — чудо! — ответил Шкурин. — На основе последних научных данных.
— И охотно?
— Охотно, Юрий Александрович. Шутят: чем, мол, читать детективы, лучше самим приобщиться к расследованию. И увлекательно, и полезно...
Тогда полковник Шкурин и рассказал нам о деле картежников.
Конечно, следователь Лукин и его товарищи не забавлялись картежной игрой в рабочее время. Не просто играли. Они экспериментировали. Надо было проверить, сколько раз могут выпасть тридцать и двадцать девять очков, да еще одновременно. Ведь арестованные утверждали, что такое возможно, что это дело случая, а не их ловких рук...
Однако экспериментировать можно сколько угодно, но кроме самого себя, кого убедишь. Сто раз не выпало, а в сто первый — пожалуйста. Может, Платонову как раз и повезло, выпал тот самый счастливый, тысяча первый или второй случай?
Но когда их задержали, то при личном обыске не только у «счастливца», но и у Чистякова нашли деньги Ставчука. Совпали по сериям. Ставчук получал отпускные новенькими, из одной пачки. Платонов вернул Чистякову его «проигрыш», и они разделили пополам то, что «выиграли» у Ставчука. Значит, был сговор до игры, а потом дележ. И совсем не посторонними оказались они друг другу, Платонов и Чистяков, как представились они потерпевшему, и не транзитные пассажиры. А мошенники-гастролеры. К тому же у них нашли более десяти колод карт.
Признался Платонов:
— Чистяков передал Ставчуку для сдачи во второй раз уже подтасованные карты... Мне легло тридцать очков, Ставчуку — двадцать девять. Он и завелся. Думал, разденет нас. Я это знал. И дал Чистякову маяк.
— «Маяк»? — спросил капитан Лукин.
— Да. Сигнал такой. Рукой. Сжать и разжать пальцы. Значит, все в порядке, карта пришла. По-нашему — «маяк».
— А у Чистякова сколько оказалось?
— Не помню. Да и какое это имело значение? Главное, чтобы у Ставчука вышло меньше на очко.
...— Признание признанием, — сказал Шкурин, — но Платонов от него, между прочим, два раза отказывался и снова признавался. Но мы хотели иметь точное, проверенное наукой, обоснование. И тогда обратились в Институт математики Сибирского отделения Академии наук СССР.
— Ого! Так ведь это же задача даже не для студента, — сказал Кукушкин.
— Верно. Но попробуйте положить перед ранее судимыми обвиняемыми заключение, подписанное не ученым-экспертом. Да они его тут же отвергнут. Это уж неуважение, — засмеялся Шкурин.
— Да, я помню одно дело, — сказал Кукушкин, — когда одного полуграмотного вора судили. Сидит за барьером, сам тупой как пень, но хитрый, а перед ним целый сонм ученых-экспертов. Спросил его судья, есть ли у него вопросы к ним. «А как же, — сказал, — конечно, есть». Над его вопросами весь зал смеялся, судья публику успокаивал, а ученые — отвечали. Покуражился.
— Есть артисты.
— Ну, и дали ученые заключение?
— Конечно, — полковник кивнул в сторону стеклянного куба, мимо которого мы проезжали, — заключение дал старший научный сотрудник отдела теории вероятности.