— Ясное дело, откупился подлец, — сказал чернявый.
— Вот, смотреть, — и внук отставной королевской танцовщицы извлек из кармана своего лилового пиджака бархатную темно-вишневую коробочку. Щелкнул замысловатым замком. Коробка подняла крышку, и они увидели в лунках на атласной подушечке два прозрачных, ослепительно сверкавших камня. На внутренней стороне крышки золотая надпись на нерусском языке, поверх зубчатая коронка.
— И такую вещь загонять?! — воскликнул чернявый.
— Что есть загонять? — не понял немец.
— Продавать, значит, — пояснил Лохов.
— Да. Продавать! — воскликнул внук оставленной любовницы. — Ни майн фатер, ни я не хотель иметь подачка за разбит любовь унд сломан нога. Майн фатер погиб ерстен криг. Бабучка умер цвай год назад. Я продавайт.
— Верно решил, — поддержал гордого внука чернявый. — Но знаешь, чтобы продать в скупку, нужен наш паспорт.
— Ви ест чуткий ман, ви ест хорош человек. Ви сдавайт майн бриллиант, я доверяйт вам.
Приятели переглянулись, замялись.
— Паспортов нет, — объяснил заминку чернявый, — впрочем, сейчас найдем кого-нибудь. Погоди-ка, — и он остановил проходившего мимо молодого человека.
Молодой человек был отчаянно лохмат, с головы до ног. Пегие, нечесаные волосы свисали до плеч, из-под носа тянулись длинные усы. По сильно потертой замшевой курточке там и сям заплаты. От кармашков, пояса, рукавов, будто специально настригли, висела бахрома. И штаны, когда-то ярко-синие, протерлись до полной белизны и завершались естественной бахромой. Лишь глаза его поражали нетронутой чистой синью, как невыцветшие места на брюках.
— Ну? — только и спросил он, когда его остановили.
— У вас есть паспорт? — спросил чернявый.
— А что тебе? — насторожился лохматый парень. — Ты кто, дружинник?
— Да нет, тут такое дело, — ухватил чернявый парня за рукав. — Вот этому зарубежному гостю надо продать одну вещицу в скупку, а у нас нет паспортов при себе. Помогли бы. Ну что вам стоит, если паспорт с собой.
Парень оглядел иностранца с головы до ног, усмехнулся.
— Что за вещь? Может, и так продаст, без скупки?
— Бриллианты у него.
— Так он же валютчик! Вы что, спятили? Я пошел...
— Какой же валютчик, раз в скупку. Свое загоняет, фамильное, от бабки осталось. Верно?
— Бриллиант майн либер гроссмутер, танцерин, — кивнул головой «камрад».
— Похоже, фирмач... Покажите-ка свои караты.
Посмотрев, парень пожал плечами.
— Сроду не видел. Впрочем, в скупке знают, там проверят и оценят. Ладно, пошли. Интересно, сколько они стоят на самом деле.
— А паспорт-то есть у тебя? Покажь, — сказал Лохов.
Парень достал паспорт и показал. Но хозяин сокровищ замялся вдруг и сказал шепотом Лохову, чтобы не услышал парень:
— Я не очшень доверяйт молодой человек. Идите ви с другом.
— Пойдем, что ли? — предложил чернявый Лохову тоже шепотком. — А то правда свистнет. Международный скандал произойдет. Тебя как звать-то? Час болтаем, а не познакомились. Меня — Мишей.
— Степаном.
— Надо, Степа... Дай-ка помогу, оттянули небось руки. И зачем столько ананасов, на свадьбу, что ли, или на поминки?
Лохову самому интересно было, почем ныне идут королевские бриллианты. «Может, у него еще что на продажу найдется?» И он пошел, разделив ношу с Михаилом.
Они вышли из ГУМа, а затем на площадь Свердлова. Пошли к гостинице «Метрополь».
— Для меня у вас ничего не найдется? — спросил парень иностранца.
— О, для вас ест преотличен вещиц. Айн момент! — и показав знаком, чтобы его подождали, иностранец толкнул стеклянную дверь отеля и скрылся за ней. Прошло минут десять. Он вышел и протянул парню блестящую вещицу, отделанную перламутром.
— Ронсон! — восхитился молодой человек. — Газовая! И баллоны к ней есть?
Иностранец кивнул головой. Парень на что-то нажал, из зажигалки вылезла голова льва. Зверь жадно разинул пасть и выдал длинную тугую струю голубого пламени. Ее острие задело волосы Михаила, подпалило.
— Очумел, придурок! — заорал Михаил.
Парень заржал.
— Сколько просите?
— Продавайт бриллиант, дариль вам, — ответил иностранец. Увидев зависть в глазах других, обнадежил: — И ви будет иметь сувенир.
Они зашагали дальше, к Кузнецкому мосту. Поднимаясь вверх по улице, Михаил сказал, оглядываясь:
— Что-то я не вижу здесь никакой скупки.
— Еще немного, сейчас, — сказал парень.
Пройдя еще несколько шагов, они остановились у подъезда высокого дома с вывесками различных учреждений. Но вывески скупки не было.