Но Григорьев не встал со стула и не пошел, как дважды до этого.
— Чего ж вы сидите, Григорьев? Вы свободны. Идите домой. Уже ночь на дворе... Но предупреждаю, — следователь сделал паузу и добавил: — Парня не третировать!
Григорьев продолжал сидеть и, сжав кулаки, постукивал ими о колени.
— Не надо вызывать фронтовиков, — сказал он глухо.
Следователь посмотрел на часы, потом взял чистый бланк протокола допроса и положил перед Григорьевым.
Григорьев достал свою авторучку и стал писать.
Когда он написал то, что хотел, следователь взял и скрепил своей подписью. Текст он просмотрел бегло, потому что он знал его содержание. Оно соответствовало правде.
Они молча простились, и каждый пошел своей дорогой.
Звонок раздался через неделю.
— Это я, — услышал он звонкий голос Юрия. — Это я вам звоню.
— Что ты хочешь сказать, Юра? — спросил следователь.
— Я прочитал про Павлика Морозова, — сказал Юрий.
— Ну и как?
— Хорошая книга... Что мне теперь делать?
— Как что? Работай, постарайся поступить в вечернюю школу... Живи!
— Спасибо, товарищ следователь!
— На здоровье, товарищ Григорьев!
Но Юрий не вешал трубку, а следователь имел привычку класть ее последним.
— Что ты еще хочешь сказать? — спросил он.
— Я хочу спросить... об отце.
— Следствие еще не закончено, — только и сказал следователь.
Примерно так, хотя совсем другими словами, приходится врачам отвечать родным и близким тяжело больного человека, за жизнь которого они борются и когда исход еще неизвестен. И даже самым дотошным не поясняют они, какие процедуры назначают, какие медикаменты дают, по методу какого медицинского гения оперируют. Все верно, все на пользу. И, пока идет борьба, люди смотрят на них, как на подручных самого господа бога. Но даже врачи, несмотря на все новейшие достижения науки, на их золотые руки и страстное желание помочь, подвластны тем законам человеческого естества, которые и диктуют окончательное решение, и отнюдь не от бога.
Что же говорить о следствии, когда и оно и сам ведущий его строго подчинены закону, не потустороннему, а конкретному, писанному для всех. И окажись вне его, люди будут пассажирами на челне без паруса, руля и весел. Когда их честь, достоинство, имущество и сама жизнь, отданные стихиям беззакония и произвола, легко могут стать грузом, не имеющим ценности.
И все же следователь знал, как решит дело Григорьева. Знал еще до того, как признался Иван Дмитриевич после столь недостойного поведения на обыске, допросе и особенно на очной ставке. И последний вопрос Юрия лишний раз говорил о том, что его решение верное. Но следователю еще предстояло убедить в этом других, тех, от кого зависел окончательный итог. В этом была тоже нелегкая сторона его работы — отстаивать свое убеждение, а не только собирать и оценивать доказательства.
Он сознательно выбрал дело, совмещавшее романтику поиска и колоссальную ответственность за человека. И был твердо убежден, что в первую очередь именно на нем, а не на ком-то другом в эстафете судебного процесса лежит она. Что его обязанность не только установить факт преступления, искать следы, добывать улики, разыскивать и изобличать преступников, но и загодя предупреждать судебные ошибки. Защищать. Защита не только в том, чтобы перехватить занесенный нож или загородить от выстрела, но и уберечь от тюрьмы того, кого можно исправить без ее воздействия. Ведь при всей разнице позиций обвиняемому в его позоре и беде ближе всех следователь, представитель хотя и карающего, но справедливого закона, исследователь его дела. Да, он обвинитель, но и защитник, более того, воспитатель, цель которого — провести человека сквозь путаницу различных версий, мнений, правд и кривд и поставить перед истиной. Единственной для обоих. А значит, вытащить оступившегося человека из болота, зажечь для него огонек надежды.
Но многие ли понимают это? Из тех, кто преступил закон. Из тех, кто пострадал от преступления. Из тех, кто был его очевидцем, но умолчал или равнодушно прошел мимо. Из всех тех, кого оно так или иначе задело.
Следователь прекратил дело и на Юрия Григорьева, и на его отца. Иного решения он не мог допустить. С тех пор прошли годы. Следователь не знал, где живет Юрий Григорьев, чем занимается, как сложилась его судьба. Но он никогда не забывал этот очень редкий эпизод в его следственной практике. Очную ставку между сыном и отцом...