— Вас понял. Конец связи.
Он выключил рацию и, осторожно сложив антенну, упаковал её в сумку и отдал Шуре.
— Подъём! Привал окончен! Выдвигаемся! — сказал он строго, но тихо, так чтобы все услышали, кому нужно.
Все резко проснулись и без лишних слов построились в походный строй за старшиной на перроне. Старшина же посмотрел на наручные часы и скомандовал:
— Выдвигаемся на Тверскую!
***
То же время.
Зелёная ветка. Близь станции Аэропорт.
Группа Василия.
— Идут значит? — спросил Павел.
— Да. Медленно, но верно, — ответил Дядя Вася, отдавая сумку с рацией Павлу, — пошли догонять наших!
— Эй! Пришли! — в этот же момент кто-то крикнул из начала строя, который уже ушёл метров на 30 от Павла с Василием.
Василий после этих слов сразу же поспешил вперёд, Павел не отставал. Когда они добежали по тоннелю до группы, им громко сказал Лёха:
— Добро пожаловать на станцию Аэропорт!
— Отлично, мужики! — сказал Дядя Вася, — Давайте здесь на задерживаться, а пойдём сразу на станцию Сокол. Полчаса назад же был привал, — посмотрел он на свои механические наручные часы, — Да, не устали ведь?
— Да пойдём! — спокойно сказал Серёга, — Раньше дойдём до конца, раньше вернёмся.
— Ну вот! Пошли? — на всякий случай спросил Дядя Вася.
— Погнали! — крикнул Ярослав, слегка пнув в зад Павла.
— Ты охренел?! — возмутился тот.
— Это тебе за подножку!
— Сука! — засмеялся тот.
— А ну ка быстро пошли! — крикнул Василий, дав под зад обоим с ехидной улыбкой на лице, которую скрывал противогаз.
После этого все зашагали дальше, перекидываясь периодическими взглядами друг с другом. Вся группа быстро миновала перрон и углубились в следующий тоннель.
Спустя минут 15, когда уже было очень скучно, Дядя Вася резко забасил песню:
«Ой ты степь ши-ы-ы-р-о-о-о-о-о-ока-а-я,
Ой ты степь р-а-з-до-о-о-льна-а-я,
Во-о-о-л-га, мату-ушка!»
— Пацаны, в следующий раз берём к себе Миху, — сказал Андрей, который на протяжении всего похода молчал, — У него хотя бы песни по современнее.
Пацаны тихо усмехнулись над шуткой Скромника.
— Чего? — старший возмутился, — ни такая уж плохая песня, а я, вообще-то, выступал в хоровом армейском коллективе, попрошу заметить.
— В этом то и проблема, Дядь Вась, мы не армейский хор и не армейцы в принципе! — ответил Ярослав.
— Ну и чёрт с вами! — отмахнулся тот. — Если вы не умеете ценить искусство, то не лезьте в него!
— Ха! Это мы не умеем ценить? — возмутился Ярик, — А вы типа прекрасно разбирайтесь! Прямо-таки культурное высшее получили, да?
— Я, вообще-то…
— Дядь Вась! — раздался из далека голос Лёши, который шёл вместе с Серёгой в начале строя.
Василий развернулся и только сейчас увидел, что двоих начинающих строй нет спереди.
— Чёрт побери! Заболтался с вами я! — выругался Василий и побежал вперёд в поисках начала строя. Остальные не отставали и бежали тем строем, которым были, за старшим.
Спустя метров 20, появилось то, что заставило остановиться и повергло в шок абсолютно всех — свет. Из заворота тоннеля исходил свет, в ту же секунду затрещал счётчик Гейгера у каждого на костюме. Постояв 2 секунды, Василий устремился дальше, остальные последовали за ним. Завернув за угол, группа встретила две потерянные единицы:
— Вы чего ушли без строя?! — заорал Василий.
— Вы дали темп, в котором идти, вот мы и шли в таком темпе, — стал защищаться Сергей.
— Это не значит, что можно отделяться от группы! Три наряда! Вне очереди!
— Есть три наряда вне очереди, — тихо ответил Серёга. Лёха же стоял возле выхода откуда исходил свет, который просто слепил всю группу.
— Вот и молодец, больше чтоб не отделялись! Тебя тоже касается! — крикнул он в сторону Лёши, — Понял?
— Да понял! Идите сюда! — отозвался резко тот.
Никому не пришлось говорить дважды, все направились к нему.
Когда они подошли к Лёше, то была замечена одна странность — рельсы, как и весь пол, проваливались куда-то вниз, по бокам торчала загнутая арматура, и свисали, как лапша, кабели разной толщины. Свет ещё продолжал слепить, что заставляло закрывать руками окуляры от противогаза.
— Вы видите, товарищ лейтенант? — спросил Алексей.
— Нет, меня слепит, как и всех нас, — он показал в стороны остальных, которые то отворачивались, то закрывались руками.
— Ничего, сейчас привыкните.
Спустя еще минуту глаза Ярослава, которые не видели дневного света больше 5 лет, наконец адоптировались, и перед ним открылась очень усугубляющая картина: перед Лёхой был огромный обрыв, высотой около 50 метров; внизу были какие-то обломки железа, бетона и просто песка. Ярослав, видя, что Лёшка чувствует себя комфортно на выступе, тоже поднялся на него. Встав на ровне возле Лёши, он увидел ещё более ужасную картину: весь этот обрыв образовывала огромная воронка, которая тянулась на 3 километра вперед, со стороны можно было сказать, что радиус воронки был около 1,5 километров; вдалеке виднелись отверстия от каких-либо тоннелей, наверху виднелись прогнувшиеся и расплавившиеся металлические конструкции бывших домов, также можно было заметить, ещё не до конца разрушившиеся бетонные дома, которые теперь напоминали древние руины; на небе виднелись чёрные тучи, такие, что любой бы подумал, что сейчас ночь; внизу если не валялись какие-то обломки, то был просто песок, напоминающий вулканический (При наблюдении за этим задавался лишь один вопрос: «Какая же тут было температура?»); в округе была тишина, абсолютная тишина, даже ветра не было, Каждый лишь слышал собственное дыхание и треск счётчика. К этому моменту вся группа уже привыкла к свету и тоже наблюдала за этой картиной. Никто ничего не говорил, каждый просто смотрел и осознавал, что на север дороги нет. Первым нарушил молчание Серёга: