И я старался заглушить свои сомнения, удвоив усердие в молитвах и чтении религиозных книг. Но заглушить окончательно сомнения в правильности религиозных взглядов не удалось. Наоборот, они становились все более устойчивыми по мере того, как я взрослел. Незадолго до окончания семинарии я собирался уйти из нее и поступить в медицинский институт. Но все же не решился. Во-первых, в то время я еще не окончательно избавился от религиозных взглядов, а, во-вторых, нас, семинаристов, пугали наши наставники, говоря, что, мол, доступы в медицинские и другие вузы вам закрыты, поскольку вы учились в семинарии. Я примирился с мыслью, что придется всерьез посвятить себя служению церкви.
В 1952 году я окончил семинарию и вернулся в Оренбург. Здесь в течение некоторого времени проходил практику в Никольском кафедральном соборе, исполняя обязанности псаломщика, архиерейского иподьякона, а затем получил сан священника. Начался новый период в моей жизни.
Идя в церковнослужители, я полагал, что буду приносить пользу людям. Эта польза виделась мне в том, что, совершая богослужения, обряды крещения, венчания, похорон и другие, я тем самым буду удовлетворять духовные запросы верующих, способствовать нравственному совершенствованию людей.
Однако с каждым годом, с каждым месяцем жизнь убеждала меня, что как служитель церкви я приношу не пользу, а вред людям, так как способствую не просветлению, а затемнению их разума. Убеждение в этом росло по мере того, как постепенно рассеивался религиозный туман в моей собственной голове.
Что способствовало освобождению от этого тумана?
Сама жизнь и книги. Жизнь прежде всего заставила меня обратить внимание на тех, кто в церковных приходах возглавляет «паству» и кто в епархиях руководит самими духовными пастырями. Восемь лет отдал я служению церкви. Сначала был рядовым священником, а затем — настоятелем церквей в Медногорске, Орске, Бугуруслане. За этот срок достаточно нагляделся на «пастырей» всякого ранга, и у меня сложилось твердое убеждение, что редко кто из них сам верит в бога.
Перефразируя известные слова Сервантеса «Если встретите рясу, держите сто против одного, что под ней прячется олух», можно сказать: если вы встретите рясу, держите десять против одного, что под ней прячется безбожник. Например, из общения со священниками Виктором Утехиным, Александром Соседкиным, Петром Орловым, Михаилом Михайловым, бывшим настоятелем Никольского кафедрального собора в Оренбурге Павлом Бакурским, из многократных бесед с ними мне стало совершенно ясно, что сами они, как говорится, не верят ни в сон, ни в чох, служба в церкви соблазняет их лишь высоким и легким заработком, а над верующими они за глаза издеваются как над олухами.
Меня покоробило, когда я однажды услышал в алтаре, этом «святом» месте, такой разговор между двумя священниками:
— Как, по-твоему, каков будет сбор сегодня?
— Не думаю, чтобы он был хорошим, дождь портит нам дело, мало кто придет сегодня.
Затем духовные пастыри стали делиться своими ближайшими планами. Один сообщил, что ему не хватает только тысячи, чтобы купить «Победу», а другому недоставало всего лишь пятисот рублей на новое котиковое пальто попадье.
Но не только это открылось мне, когда, получив сан священника, я стал своим в кругу церковников. С первых же шагов в качестве церковного «пастыря» я начал делать открытия одно ошеломительнее другого. Открытия, которые переворачивали вверх дном представления о чести, морали, долге.
Я узнал, что все поголовно люди, занимающие в епархиях значительные посты, систематически, непрерывно, каждый на свой лад обманывают верующих. И обман этот грандиозен, ибо начинается он в мелочах, а простирается до святая святых всего церковного уклада.
Взять, к примеру, настоятеля Покровской церкви в городе Орске священника Липатова. Он ежегодно присваивал сотни тысяч рублей, вносимых благочестивыми старушками «на пользу божьего дела».
Подобными делами славился и священник той же церкви Никита Иноземцев. Этот забулдыга в рясе не проводил ни одной службы в трезвом виде.
Одно время в Никольской церкви гор. Орска был священником некий Блазма, или, как он именовал себя, отец Георгий. Ни сан священника, ни семейное положение не мешали ему пьянствовать, вести разгульный образ жизни. Он частенько проводил ночи в пьяных оргиях, а после кутежей шел в церковь, отсыпался в «святом» месте — алтаре. Такой же разгульный образ жизни вели и священники Дмитриев и Ионов. Оба эти церковнослужителя транжирили собранные церковью с прихожан деньги на кутежи. Размотав значительную сумму церковных средств, оба попа сбежали из Орска.