Ее маленькая студия включала кухонный уголок, ванную и спальню, которая одновременно была и гостиной. Но она жила в центре Лондона, и место было именно тем, о чём она мечтала.
— Ты просто взял и прилетел в Лондон? — прошептала она. Потом откинулась на кровать, и я лёг рядом. Мои ноги всё ещё были на полу, но остальное тело растянулось рядом с ней. Мы оба перевернулись на бок — как делали с самого детства.
— Ты нуждалась во мне, — ответил я, целуя её в макушку. — Мы когда-то заключили сделку. Я не собирался нарушать её сейчас.
Она приподняла голову и посмотрела на меня:
— Ты зовешь — я прихожу. И наоборот.
— Именно. Вспомни, сколько раз ты меня спасала.
— Помнишь, как Кэмми Уоткинс пыталась привязать тебя к кровати, а у тебя не было машины? Это мой любимый случай. Я была идеальным спасением. Ты выбежал в одних трусах. — Она рассмеялась, и я увидел в ее глазах все еще не ушедшую боль, но знал, что смех сейчас — лучшее лекарство для нее.
— Хорошее было времечко. Эта девушка была... ну, просто жесть. Заманила меня к себе, пообещав «один раз и все», а потом попыталась привязать ко мне, пока я спал. Я сбежал и заперся в ванной, пока ты не приехала. — Я драматично поёжился, отчего она расхохоталась ещё сильнее.
— Ты прислал мне срочное сообщение, а я прибежала как угорелая. Даже зубы не успела почистить, — засмеялась она, и этот настоящий, живой смех подарил мне надежду, что с ней все будет хорошо. — Я помню, как ты мчался по её подъездной дорожке, а она за тобой бежала.
Я провел рукой по ее волосам. Черт, как же хорошо было снова видеть ее. Риз была моей девушкой во всех смыслах этого слова — кроме секса.
Она была тем человеком, с кем я делился всем. Кому доверял самые сокровенные тайны.
Моя лучшая подруга и самый близкий человек.
— Точно. Так что я просто возвращаю услугу. Я знал, что тебе больно, и приехал, чтобы забрать тебя домой. Мы улетаем через два дня, — я огляделся: почти вся эта крохотная квартирка уже была собрана.
— Спасибо, что приехал, Чуи, — она несколько раз моргнула, и я снова увидел, как в её красивых серо-зелёных глазах выступают слезы. — Я не вынесу, если увижу их вместе.
— Перестань думать о них. Это твой дом. Это не ты, Майни. Ты не та, кто сворачивается калачиком в постели и сдается. Ты — самый сильный человек, которого я знаю.
Через какое дерьмо ей пришлось пройти — большинству и представить сложно. Я видел, как она боролась с раком. Видел, как она победила рак. С тех пор Риз всегда знала, чего хочет от жизни. Семья. Дети. Вся эта сказка. И она билась за нее до последнего. Почти пожертвовала собой, чтобы получить это.
— Не начинай. Мне до Бринкли далеко, — сказала она, и уголки её губ дрогнули.
Теперь засмеялся я. Моя сестра — кремень, но ей не досталась такая хреновая судьба, как Риз.
— Бринкс — крепкая. Но и ты не слабее.
— Сейчас себя такой совсем не чувствую.
— Давай начнем с еды? Я умираю с голоду, а по тому, как на тебе висят эти пижамы, видно, что ты давно не ела. Пошли за бургерами в то место наверху по улице — мы там были в прошлый раз, когда я приезжал. — Риз всегда была худощавая, а после нескольких дней без еды выглядела немного изможденной. Каждый раз, когда она теряла вес или бледнела, внутри меня поднималась тревога. Я никогда бы ей в этом не признался, но её борьба с неходжкинской лимфомой изменила меня. Я был рядом с ней на каждом этапе — с самой первой процедуры, и до того момента, когда нам сказали, что наступила ремиссия. Это был первый раз в моей жизни, когда меня охватила настоящая паника от мысли, что я могу потерять кого-то, кого люблю до чёртиков. Так что да, я волновался за неё. Постоянно, блядь.
— Я бы что-нибудь съела. За последние три дня я ела только сухие колечки Cheerios.
— Вставай, — сказал я, поднялся на ноги и потянул ее за собой. Потом наклонился к своей дорожной сумке и расстегнул молнию. — Я привез тебе подарок.
Уголки ее губ дрогнули в улыбке, когда я вытащил ее любимые белые ковбойские сапоги. Она не думала, что они ей понадобятся, когда уезжала в Лондон, но Риз в душе была настоящей деревенской девчонкой. Сапоги она любила почти так же сильно, как свою лошадь.
— Ах... Помнишь, как мои родители подарили мне их? — она прижала сапоги к груди. Те были слегка поцарапаны, но всё равно остались её любимыми.
— Конечно. Ты носила их целый месяц без перерыва — даже на берег спускалась в купальнике.
— Эй, хорошие сапоги как хороший мужик. Чем больше носишь, тем лучше становятся, — хмыкнула она, но в её глазах всё ещё плыл след боли.
— Я здесь. Сапоги здесь. Пошли есть.
— Ладно. Дай мне пять минут переодеться и причесаться.
— Договорились, — сказал я, прокручивая ленту телефона и отвечая на пару писем.
Через пять минут Риз вышла из ванной — в джинсах, темно-синем худи и белых ковбойских сапогах. Золотисто-каштановые волосы были заплетены в косу, перекинутую через плечо. На лице ни грамма макияжа. И она была чертовски красива.
Ей никогда не нужно было стараться. Она всегда была самой красивой девушкой, которую я знал, и я говорил ей это столько раз, что и не счесть.
— Лучше? — спросила она.
— Ну, от тебя больше не пахнет отчаянием, — ответил я, обнял ее и вдохнул ее запах. Она пахла фиалкой и амброй.
Это всегда был мой любимый аромат.
Риз Мерфи всегда пахла как дом.
Она рассмеялась и сделала шаг назад, взяла телефон и сумочку, и мы вышли на улицу в прохладный осенний воздух.
Когда мы устроились за столиком, оба потягивали холодный чай и ждали свои бургеры.
Телефон завибрировал несколько раз, и я взглянул на экран — там было несколько сообщений от моего агента.
Анжелик
Ты, блядь, в Лондоне? Мы же пару дней назад разговаривали — ты был дома, ничего не делал. Дай угадаю, ты поехал за Риз?
Анжелик
Когда я говорила, что тебе надо найти девушку, я не имела в виду, что для этого нужно уехать из страны. Но, чёрт возьми, я полностью за!
В чате с братьями и сестрами было куча сообщений — со скриншотами моего селфи с водителем, который подбросил меня из аэропорта.
— Святой Боже… Этот ебучий водитель выложил фото со мной и подписал, что я в Лондоне к своей девушке приехал, — простонал я.
Риз поставила стакан на стол как раз в тот момент, когда нам принесли бургеры.
— А ты что ему сказал?
— Что я в Лондоне к своей девушке, блядь, приехал, — ответил я, потянулся к бургеру и откусил большой кусок.
— Ну все, теперь ты суперзвезда, Чуи. Тебе нельзя такие вещи говорить. Что Анджелика? Она хочет, чтобы ты всё прояснил?
— Ни хрена. После всей этой хрени с Джессикой Карсон она наоборот хочет, чтобы я был в отношениях. А ты же знаешь, я вообще никуда не хожу. Держу низкий профиль.
— Не позволяй Джессике загнать себя в подполье.
— В том-то и дело. Как я тебе уже говорил, мне просто не хотелось. Не знаю. Думаю, я просто кайфую от тишины. Год был тяжелый — ты уехала, я только что закончил съёмки, на работе пока спокойно, и у меня вообще не было желания с кем-то встречаться.
Она кивнула и откусила хрустящую верхушку картошки фри.
— Понимаю. У меня тоже была дикая апатия. Работа… ну, я же говорила, она потрясающая. Но я за весь год ни на одном свидании не была, потому что до последнего думала, что я все еще помолвлена. Я просто не верила, что это правда конец. Так что похоже, мы оба застряли.