Мечтая о Риз.

Один месяц вдали от нее казался вечностью. Но я продолжал слать ей сообщения весь день напролет, находил фотографии, которые, знал, вызовут у нее улыбку, и отправлял ей подарки — хоть что-то, чтобы раз в день заставить ее улыбнуться.
Последние десять дней мы каждый вечер созванивались по видеосвязи, когда я заканчивал работу. Видеть ее прекрасное лицо помогало пережить разлуку, но ничто не могло сравниться с тем, чтобы держать ее в своих объятиях.
Черт, я не занимался сексом целый месяц, и был на грани срыва, но в этот момент мне было все равно. Я просто хотел, чтобы она была рядом. Хотел чувствовать ее рядом с собой.
Мой мир был перевернут за эти несколько недель, а Риз умела одним своим присутствием всё вернуть на место.
Я приземлился в Сан-Франциско, где меня уже ждал вертолет — его организовал мой шурин, Мэддокс, чтобы я мог быстрее добраться домой. Когда я приземлился на крыше Lancaster Press, я открыл дверь и увидел, как Риз мчится ко мне.
Она неслась, размахивая руками, ее волосы развевались на ветру, а через секунду она врезалась в меня на полном ходу. Я обнял ее, крепко прижимая к себе. Мы стояли так, в вихре ветра, пока пилот проходил мимо нас, усмехаясь, направляясь к двери здания. А я просто держал свою девочку.
Она отстранилась, подняв лицо ко мне:
–– Я так счастлива, что ты дома.
–– Я тоже, — сказал я, наклонившись и жадно поцеловав ее. — Пошли отсюда.
Обняв ее за талию одной рукой и закинув через плечо огромную сумку, я повел ее к двери. Мы спустились по задней лестнице и вышли к ее машине. Она без слов бросила мне ключи — знала, что я всегда предпочитал сам сидеть за рулем.
Всю дорогу домой она засыпала меня вопросами о Токио и о съемочной группе, с которой я работал. Я тоже расспрашивал ее о новом клиенте, с которым она начала работать вчера.
–– Такая милая семья. Это их второй дом, так что они дали мне полную свободу творчества, — улыбнулась она, прислонившись щекой к сиденью. — Я в восторге, что смогу оформить детские комнаты. Их сын, Стивен, хочет комнату в стиле супергероев, а дочка, Алисия, мечтает о комнате в цветах радуги.
–– Вот бы у меня в детстве была такая дизайнерша, как ты.
–– У тебя и так была талантливая мама. Вы с братьями выросли в самых уютных комнатах. Именно благодаря ей я захотела стать дизайнером. Помнишь, как я бегала помогать ей, когда она переделывала комнаты или украшала дом к праздникам?
–– О. А я думал, ты тогда приходила ради меня?
Она рассмеялась, ее лицо озарилось теплом.
–– Я всегда приходила ради тебя.
Я свернул на длинную подъездную дорожку и припарковался перед конюшней. Снега больше не было, и до захода солнца оставалось ещё несколько часов.
–– Что ты хочешь сделать в первую очередь? — спросила она, когда я обнял ее.
–– В первую очередь я хочу заняться тобой. А потом взять лошадей и отправиться на пляж, посидеть там до заката.
–– Мне нравится этот план, — сказала она, а я засмеялся, подхватил её под колени и закинул на плечо. Я побежал к дому, а ее смех наполнял воздух.
Это был мой любимый звук.
И она была моей любимой девочкой.
Моей единственной.
Всегда была. Даже раньше, чем я сам это осознал.
Я не остановился, пока мы не оказались в спальне. Я аккуратно уложил ее на кровать, ее волосы разметались по подушке. В ее зеленых глазах полыхал огонь, когда я расстегивал ее куртку, а она приподнялась, чтобы я смог снять ее. Затем я снял с нее ковбойские сапоги и избавил от всей остальной одежды.
–– Раздевайся, — ее голос был хриплым, а губы растянулись в дразнящей улыбке.
–– Есть, мэм. — Я скинул с себя одежду в два счета, накрыл ее своим телом. — Как ты хочешь меня в первый раз?
–– Любым способом, лишь бы ты был со мной.
–– Да? А я хочу тебя всеми возможными способами. Но прямо сейчас я просто хочу быть в тебе. Я нуждаюсь в этом, как в воздухе.
–– Я тоже, — прошептала она, приподнимая бедра и дразня меня.
Этих слов мне хватило. Я накрыл ее губы своими, мой член пульсировал у ее входа, сердце бешено колотилось в груди, готовое вырваться наружу.
Это чувство.
Эта жажда.
Я никогда раньше не испытывал ничего подобного — и черт возьми, мне это нравилось.
Я вошел в нее, ее голова откинулась назад, а мои губы прижались к ее соску.
Господи. Я знал каждую черточку этой груди наизусть, мечтал о ней каждый день, пока был в разлуке. Теперь она казалась еще полнее, чем я помнил, и я не мог насытиться. Я облизывал ее, посасывал, стонал, когда она извивалась подо мной, требуя, чтобы я вошёл в нее глубже.
Я хотел запомнить каждую секунду, каждую дрожь ее тела, сжимавшегося вокруг меня.
Я замер, полностью погруженный в нее, и отстранился, чтобы увидеть ее лицо. Аккуратно убрал с лица пряди шелковых волос. Щеки пылали, губы были приоткрыты, а глаза полны желания.
–– Я люблю тебя. По-настоящему, Риз. Я чертовски сильно тебя люблю, — выдохнул я, сдерживая бешеное желание просто потеряться в ней.
–– Я знаю. Я вижу это. Я чувствую это. И я люблю тебя так же сильно, — прошептала она, задыхаясь, когда я чуть шевельнулся внутри нее. — А теперь хватит говорить. Возьми меня, ковбой.
–– Музыка для моих ушей.
Я вытащил и снова вошел в нее, снова и снова, находя наш общий ритм. Она встречала каждый мой толчок, цепляясь за меня.
Ее губы нашли мои, и ничто в мире не могло быть лучше этого момента.
Все мое тело горело от желания, кровь пульсировала в венах.
Ее стоны сливались с моими, и я прижал руку к ее телу, точно зная, где она нуждалась во мне больше всего. Мой большой палец нашел ее клитор, легким движением надавливая и вращая.
Ее глаза закрылись, и она выгнулась навстречу мне.
–– Финн! — закричала она, сотрясаясь в оргазме. Ее дрожащий, трепещущий подо мной организм стал последней каплей — я вошел в нее в последний раз и взорвался, последовав за ней прямо в пропасть блаженства.
Как всегда.
Как будет всегда.
30
Риз
Мы еще не успели полностью прийти в себя после нашей близости, как посмотрели в окно и поняли, что пора выдвигаться, если мы хотели успеть увидеть закат.
Мы тепло оделись, а я положила в рюкзак альбом, над которым работала последние несколько недель, и попросила Финна понести его за меня.
Я была уверена, что он заметил, как моя грудь стала полнее, потому что он не мог оторвать от нее рук. Остальное тело пока не изменилось, и я каждый день проверяла, не начал ли расти живот. Была едва заметная выпуклость, которую, скорее всего, никто бы не заметил, но я-то искала ее.
Пока мы седлали лошадей и ехали к воде, я не могла дождаться момента, чтобы рассказать Финну новости. Я больше не боялась. Между нами не осталось ни сомнений, ни неуверенности.
Эта разлука многому меня научила.
Время.
Расстояние.
Пространство.
Все преграды, которые может подбросить жизнь.
Ничто из этого не имело значения, потому что то, что было между нами, было неразрушимо.
Финн Рейнольдс был частью меня. Наверное, именно эта часть когда-то подтолкнула меня уехать в Лондон. Поменять курс. Поменять жизнь.
Он ехал немного впереди, обернулся через плечо и подмигнул, и у меня в животе защекотало, а голова откинулась назад от смеха, когда я погнала лошадь за ним.