Это странно, но истина не демократична. Что истинно, не может определяться голосованием; иначе мы вообще никогда не придем к истине. Люди выберут то, что им удобно, а ложь — это очень удобно, потому что вам не нужно с ней ничего делать, вам нужно просто верить… Истина требует приложения усилий, изысканий, риска и блуждания в одиночестве по пути, которым еще никто не ходил.
Непосредственно сегодня Анандо поделился со мной некоторой информацией. Кое-что действительно очень важно: все шизофреники, невротики, психопаты или люди с любыми другими психическими отклонениями всегда хотят быть в толпе — они не хотят оставаться в одиночестве. Этот вывод сделали психоаналитики, работавшие с душевнобольными многие годы: эти люди очень боятся оставаться одни и очень комфортно чувствуют себя в толпе.
Обратное тоже справедливо: если вы чувствуете себя комфортно в толпе, значит, у вас есть склонность впадать в психическое расстройство, когда вы оказываетесь вне толпы, когда остаетесь в одиночестве.
В тюрьмах самое большое наказание — заключение в изолятор: когда человека сажают в темный изолятор и только кусок хлеба просовывают под дверь. Это единственная ниточка, связывающая его с человечеством. Никто не разговаривает с ним, никто не приходит навестить его. И через три недели он начинает терять рассудок, начинает видеть то, чего раньше никогда не видел: галлюцинации, различные миражи… толпа была защитой.
Психоаналитики не сказали, что лежит в основе этого явления. Толпа — это защита, потому что она окружает вас общей галлюцинацией, в которую все верят. Поэтому вам нет нужды волноваться, вам нет нужды думать, что это болезненное явление: «Это разумно — быть христианином, быть мусульманином, быть индуистом, идти в храм, и склоняться перед каменным изваянием, и молиться богу, обитающему на небесах. Все так делают — это должно быть правильным; такое множество людей не может быть неправым…» Это общая галлюцинация.
Поэтому, помещая человека в изолятор, вы отрываете его от толпы, от комфорта и уюта толпы. Он никогда не оставался наедине с собой. И сейчас впервые в темноте, где не с кем поговорить, где не с кем переброситься словом… его ум впадает в ступор. Чтобы чем-то себя занять, он должен что-то делать, его ум должен что-то делать.
Одного русского ученого держали в одиночной камере годами, он сохранил свой рассудок только благодаря счету. От одного он считал до миллионов и миллионов миллионов, а затем обратно, а затем снова и снова… он был великим математиком. А еще он был шахматистом, поэтому, когда он уставал от счета, он играл в шахматы с воображаемым партнером. Играя в шахматы и просчитывая выигрышные ходы, он сохранил рассудок.
Но обычный человек через три недели ломается, и у него начинаются галлюцинации. Это его личные галлюцинации. В этом вся сложность: они не получили подтверждения толпы. Поэтому тюремные власти решили, что содержание людей в изоляции — самое жестокое наказание, которое только можно вынести. Это поистине самая ужасная пытка.
Толпа — это образ жизни; он может быть жалким, он может быть бедственным, но так живут все. Если кто-то проснется и увидит, что все спят и видят кошмары — страдают необоснованно, создают иллюзии, которые не опираются на действительность, — на этого человека будут смотреть как на врага. Он лучший друг, но он обречен на то, что на него будут смотреть как на врага.
Такова вся история человечества: на друзей смотрели как на врагов, а на врагов смотрели как на друзей.
Я сею тишину вокруг себя. Это следствие моей внутренней тишины. Когда я нахожусь на рынке, естественно, все чувствуют обеспокоенность, унижение, несоответствие — их убеждения рассыпаются; иначе какую я могу представлять опасность?
Я опасен только тем, что они живут в мире ложных убеждений, а я делаю все возможное, чтобы дать им понять: во что бы вы ни верили — это вздор, и если вы не отбросите это, вы не сможете прийти к переживанию блаженства, вы не сможете соприкоснуться с истиной как она есть.
Я буду продолжать делать это, потому что я не могу даже представить, что нет ни одного шанса разбудить человечество — если не сегодня, то завтра; если не я, то кто-нибудь еще. Но утратить надежду значит отказаться от всех возможностей будущего роста человеческого существа. Поэтому я буду продолжать, пока буду чувствовать свою правоту… а они будут продолжать сторониться, пока будут чувствовать опасность.