– Ну вот, вы пришли, значит, мы можем начинать. – Аня окинула магистра томным взглядом и многообещающе облизнула изящные губки, а Константин Евгеньевич совершенно сознательно подлил масла в огонь:
– Как скажешь, Анечка.
Если бы Ирина прислушалась к интонации, она бы тут же все поняла и больше не болела бы глупой, ничем, кроме мнительности, не обоснованной ревностью. Но она слышала только слова, и потому внезапно взбесилась. Впрочем, Аня, по-видимому, тоже не умела слышать. Иначе с чего было ей прямо засветиться от довольства.
– Костя, почему она распоряжается, по какому праву? – презрительно процедила сквозь зубы Ирина. Аня вызывающе хмыкнула. Магистр улыбнулся:
– Да пусть, Ира. Знаешь, неловко как-то в чужой монастырь со своим уставом…
– Костя, это теперь наш монастырь. И устав тоже будет наш! – Ира специально акцентировала слово «наш» и эффекта добилась. Анна недовольно сморщилась, как будто съела что-то невкусное. Ага, не нравится?! Так тебе, так тебе! Константин Евгеньевич улыбался: «Да, Ирочка, будет наш!» Сказал же он, обращаясь к Ане, фразу вполне нейтральную:
– Соберите всех, кто будет участвовать в ритуале. И, Аня, предупреждаю Вас и тех, кто работает со мной в первый раз, – в общем, всех вас: кто не уверен в своих силах полностью, – тому в ритуале лучше не участвовать. Я не тиран и не деспот, но я не собираюсь из-за одного труса подвергать опасности всех, и себя в том числе. Тот, кто попытается выйти из круга прежде, чем ритуал закончится, – умрет. А теперь решайте и быстренько образуйте круг. Я жду вас… Мы с новой Хранительницей знаний побудем… Рядом с усопшей.
Константин Евгеньевич протянул Ирине руку, и она вошла в соседнюю комнату вместе с ним. Покойница все лежала на своей кровати, и тело ее утопало в цветах. Ирина поинтересовалась мрачновато:
– И долго она будет так лежать?
– Пока не принесут гроб. Не волнуйся, завтра ее похоронят. Все формальности будут улажены. Я постараюсь, чтобы это произошло как можно быстрее.
Ага. Как будто ему это нужно… Если он на Аньку, дрянь черноглазую, все время пялится. А если… Если Константин Евгеньевич решил таким образом поскорее избавиться от Ирины, то нет, не надо… Не выйдет, дорогой магистр. В ордене без Хранительницы Знаний – никак. А Хранительница знаний теперь, что ни говори, она, Ирина.
– Знаешь, Костя, с формальностями особо торопиться ни к чему, наверное. Я дала телеграмму о том, что бабушка все завещала мне. Думаю, родители поймут мою задержку.
– Нет, Ир, с формальностями мы затягивать не будем. Потом, лучше, лишний раз на пляж съездим, в компании этих милых юнцов.
Ага. И юниц! Умеет же магистр испортить настроение. Ирина, надувшись, отвернулась от Константина Евгеньевича. Правда, особо долго пообижаться ей не дали. В комнату ввалились те самые симпатичные юнцы. Они все, как один, подобострастно поклонились магистру:
– Мы готовы.
– Я не готов. Мне нужно переодеться.
Ирина все не могла понять, что такое Константин Евгеньевич захватил с собой в пакете. Оказалось, что это был черный балахон или туника (таумантия!), ритуальная одежда. Специально привез из далекой столицы, чтобы было в чем проводить в последний путь усопшую Хранительницу Знаний. Не оборванцем же ее провожать!
В таумантии Константин Евгеньевич стал совсем другим. Он был эффектным мужчиной, хорошо одевался и выглядел человеком, получающим от жизни все, что захочет. Теперь же, в таумантии, построжевший, Константин Евгеньевич выглядел Повелителем. Что бы ни сказал он, все будет по слову его, и исполнится. И не найдется того, кто сумел бы ему прекословить.
– Ира, отойди к окну. Смотри внимательно. Потом расскажешь о впечатлениях.
– Хорошо.
Ира отошла к окну, остальные стали полукругом у алькова. Начинал полукруг Константин Евгеньевич, заканчивала Анна. А ведь это ее, Ирино место было там, напротив магистра. Что ж, она займет его, как только узнает побольше о ритуалах. Константин Евгеньевич ей поможет. Обязательно поможет. Хотя бы потому, что деваться ему все равно некуда, сила уже принадлежит Ирине.
Между тем Константин Евгеньевич начал ритуал. Он что-то быстро говорил речитативом. Окружающие его внимательно слушали, и как будто понимали. Латынь? Ира немного знала латынь (как не знать, если учишься в мединституте), и находила язык смутно знакомым. Правда, как ни старалась, все равно ни слова понять не могла.