— Генерал, не беспокойтесь за свою жизнь и безопасность, пока я владею этой несчастной державой, пока я еще властелин, — объявил вдруг Борис и встал.
Это означало, что аудиенция закончилась. А также то, что царь никому не говорил о своих намерениях относительно него, Никифорова, и что он решил расправиться с ним после войны. Со всех точек зрения это было страшно. Это значило, что теперь с еще большим остервенением, чем раньше, за него возьмется германская разведка. И Гешев. И РО со своими ищейками, которых он едва выносил, пока вынужден был служить вместе с ними.
— Благодарю вас, ваше величество. Покорно благодарю, — Никифоров склонил голову.
Он принял эту игру, потому что не имел возможности уклониться от нее. И нельзя было. Потому что Александр Пеев молчал до сих пор. Следовательно, он и впредь выдержит пытки. Оставалась открытой одна дверка: а не мог бы «Журин» продолжать быть «Журиным»?
Недалеко от сада с розами, в той части парка Свободы, где сейчас находится стадион ЦСКА, группа рабочих копала канаву. В ста — ста пятидесяти метрах от них на скамейке напротив горбатого мостика сидели, как пригвожденные, два господина. Какая-то дама вертелась около них.
Как раз в это время дипломат из советской миссии в Софии остановился около озера. Один из рабочих, копавших канаву, выпрямился и стал смотреть на него. Он и раньше видел этого человека и знал, кто он такой.
Дипломат обошел озеро и переходил через мостик. Какой-то пьяный снял шапку и преградил ему путь. Рабочие оперлись на лопаты и стали смотреть. Поблизости вертелся фотограф с фотоаппаратом. По всему было видно: что-то должно произойти. Двое сидевших на скамейке поднялись. Еще один человек быстро приближался к пьяному и дипломату.
Пьяница выпустил из рук шапку. Дама бросилась к советскому дипломату. А двое со скамейки заняли позицию в двух-трех шагах сзади.
Пьяный громко выругался. Дама закричала.
Советский дипломат резко наклонился — над его головой мелькнул кулак боксера. Второй агент ударил его в живот. В тот же миг рабочие со своими лопатами бросились к месту драки. Откуда-то примчались еще человек десять. Фотограф, заснявший, как дама пыталась повиснуть на шее у советского дипломата, вырывался из чьих-то рук. Эти же руки сорвали с него фотоаппарат, который описал дугу и упал в озеро.
В ста — ста двадцати метрах от места драки послышался полицейский свисток.
Советский дипломат шел быстро и размахивал рукой, в которой держал шляпу. Он заметно побледнел. Человек, нанесший ему удар, лежал на земле и стонал. Другой наклонился над ним и пытался поставить его на ноги.
— Гармидол, помоги, — молил пострадавший.
Рабочие вернулись к канаве. Толпа быстро росла, и среди голов уже мелькали форменные фуражки полицейских. Советский дипломат представил свои документы — временный поверенный в делах СССР. Полицейский офицер откозырял.
— Я протестую против провокации, подготовленной с целью сфабриковать повод, чтобы убить меня, господин офицер, — протестовал советский гражданин.
— Господин поверенный в делах, мы расследуем этот случай. Мы уведомим вас.
Гешев получил одно за другим два ошеломляющих известия. Его величество имел личную встречу с Никифоровым и освободил его. Операцию Гиргины, Гармидола и двух агентов провалили какие-то люди, случайно находившиеся неподалеку от места, где обычно совершал свою прогулку советский дипломат.
Гешев закрыл глаза и сжал голову ладонями.
— Нельзя же каждый день одерживать победу, — рычал он.
Теперь придется предпринять что-нибудь другое. Надо приплести советскую дипломатическую миссию к процессу группы доктора Пеева. Но уже так, чтобы сам дьявол не смог распутать узел, потому что на сей раз этот узел затянет он сам. И никто другой. Может быть, с помощью Петрова. Петров умный. Он не принял участия в операции у озера. Только наблюдал. Филеры доложили, что он мог вмешаться, но предпочел остаться в стороне. Значит, из этого агента и следователя выйдет толк.
Генерал Кочо Стоянов с нетерпением ждал развязки самого нового из самых последних событий: Гешев сказал, что советская дипломатическая миссия — бельмо в центре Софии, которое необходимо удалить. Он единственный знает, как это сделать. Советы сами отзовут из столицы своих дипломатических представителей тотчас же, как только земля начнет гореть у них под ногами.
Вместо обещанного успеха Гешев сообщил о провале этих чурбанов-агентов.