Лакей принес мастику и поставил ее на стол. Здесь подавали такую мастику, какая грекам и не снилась, а турки даже забыли, что подобный напиток когда-то существовал. Выпили по рюмке, второй, третьей. И все молчали.
— Гешев, теперь все мерзавцы пытаются узнать, не будет ли предпринята попытка осуществить переворот. И это причина моей бессонницы. Гешев, немедленно займись моими генералами. Ты рассказывал мне, что существуют сотни солдатских подпольных организаций. Но для них это естественно, беднота может… Ее я как-то все-таки оправдываю. Но почему генералы? Ведь я для них…
— Ваше величество, разве у РО нет сил?
— Гешев, в РО работают негодяи. Они военные и по иерархии подчиняются старшим. Гешев, это мое право доверять или не доверять тому или иному человеку в моем царстве, чтобы передать его моему сыну. Так вот, это первое, что я хочу от тебя, Гешев. Лично от тебя.
Гешев остался доволен. Во-первых, из-за признаний; во-вторых, из-за доверия; в-третьих, из-за возможности еще больше приблизиться к Борису.
Надо ли быть откровенным с царем?! Вполне возможно, что готовится переворот. Разве можно доверять такому генералу, как Стойчев? Или генералу Маркову? Или полковнику Димитрову? Всей Фракийской армии вместе с ее полковыми командирами, которые забывают, что его величество — верховный вождь армии, и в своих полевых штабах даже не вывешивают его портретов? Может, они республиканцы? Нет, это просто люди, которым уже не очень хочется подчиняться.
— Вы хотите, ваше величество, чтобы я рассказал вам об антигосударственных проявлениях отдельных деятелей?
Надо знать наверняка, чего хочет Борис.
Борис понял его. Улыбнулся. Махнул рукой.
— Нет, Гешев, ты информируй меня как полагается, без уверток. Это и есть наше высочайшее повеление.
— О политическом положении, ваше величество?
— О политическом положении у нас в стране и за границей.
Требование Бориса объяснялось всем известным обстоятельством: каждый информировал царя так, как это было выгодно ему. Имели место англофильские настроения британского агента Любомира Лулчева, масонские внушения Цанкова, профранцузские, в сущности, самые слабые, правых земледельцев. Русофильские, но антикоммунистические настроения прежних сторонников Драгана Цанкова. Интересы королевского двора Италии, сепаратистские настроения итальянского наследника престола.
— Начну со случая с доктором Пеевым, ваше величество. Я не считаю этого доктора шпионом. Это крайняя революционная форма борьбы большевиков. Тех, в горах, по моим данным, пятнадцать тысяч человек.
Царь смотрел на него широко раскрытыми, полными ужаса глазами.
— Целая дивизия фанатиков с оружием в руках против меня? А почему военные докладывают, что число их не превышает четырех-пяти тысяч человек, и именно поэтому они не могут с ними справиться. Они, видите ли, рассредоточены по двое-трое и атаковать их просто невозможно.
— Пятнадцать тысяч, ваше величество. Думаю, в данный момент функционируют примерно тысяча шестьсот нераскрытых подпольных организаций, кроме тех, которые я ликвидировал и о которых вы знаете. Пусть это группы в среднем из десяти — пятнадцати человек, не больше. Пусть осталось сто тысяч из сторонников Стамболийского, ваше величество. Пусть есть еще столько же англофилов, русофилов, правых оппозиционеров, ваше величество. Выходит, что…
Борис замахал обеими руками.
— Гешев, чем же тогда можно оправдать твое старание? Ты не можешь ликвидировать коммунистов! Да, не можешь!
— Могу, ваше величество. Смог бы, если бы бездарные руководители не чинили мне препятствий, если бы хоть кто-нибудь прислушивался ко мне полтора года назад. Тогда я был готов отрубить голову ста тысячам… и исправить положение.
— А что же делать сейчас, Гешев?
— Ваше величество, мне удалось собрать более трехсот листовок с коммунистическими лозунгами, требованиями и даже с платформой их Отечественного фронта. Ваше величество, позвольте перейти к внешнеполитическому положению, и только после того, как я изложу вам свою позицию, представлю на ваше усмотрение свое мнение.