Пеев подмигнул. Засмеялся.
— Нашему общему другу Янко Пееву хорошо в Токио. Он понимает интересы Советского Союза и Болгарии. Впрочем, они общие. Работа его очень полезна.
Сергей Петрович попросил чашку чая. Удивился, когда ему подали ароматный, незнакомый по запаху и вкусу напиток.
— Чудесно!
— Простите, мы пьем мяту, у нас нет русского чая, — оправдывался хозяин.
Разговор перешел на деловые темы.
Отныне и впредь Москва будет радировать, когда состоятся встречи «Боевого» с советским разведчиком. Они должны найти способ устанавливать между собой связь, не подвергая опасности всю группу. Сергей Петрович знал о непрерывном, до сих пор безрезультатном наблюдении полиции. При малейшей ошибке она может засечь того, кто ошибся, и тогда все полетит к черту.
Сергей Петрович не рассказал, сколько он колесил по Софии, чтобы убедиться, что за ним никто не следит, сколько пришлось ждать, чтобы подняться по лестнице вместе или почти вместе с немцами, идущими в гости к Буреву.
Советский разведчик попросил подобрать тайник и исчез так же внезапно, как и появился.
Разумеется, риск оставался. Доктор Пеев встречался и с людьми, работающими в советской дипломатической миссии — Лаврищевым, Яковлевым, но это было давно.
Светличный и Пеев «неожиданно сталкивались» или «случайно встречались» на полутемной улице Велико Тырново с множеством зданий и дворов, имеющих выход на другие улицы. Много раз специально шагали рядом с патрулирующими полицейскими.
Они имели уже два тайника для обмена сообщениями. Их назвали «Дубок-1» и «Дубок-2».
Пеев обычно останавливался перед фонтанчиком в парке — точно напротив тайника «Дубок-2» — и наклонялся к нему попить воды. В холод фонтанчик обледенел, где-то внизу лопнула труба, и тонкая струйка воды с шумом вырывалась из нее. На тротуаре никого не было. Доктор наклонился, поднял небольшой камень и взял материалы. Потом положил камень на место и не торопясь пошел дальше. Завернув за угол, он знал, что находится в безопасности. Филеры могли засечь его, но он так искусно ускользал от них, что они теряли его из своего поля зрения через пятнадцать — двадцать минут. А этого ему хватало! Как не догадывались в полиции, что он мог запомнить их? Почему они не сменялись?
Однажды Пеев успел забрать известие из «Дубка-2», почти не дав возможности наблюдающему за ним узнать направление, по которому он пойдет, как только выйдет через один из входов судебной палаты. И только застегнул свой портфель, как сразу же замер на месте. Два человека напротив как-то неестественно быстро разошлись. Один заторопился. На мгновение доктор закрыл глаза: он оказался в западне. Если бы полученное сообщение представляло собой всего лишь листок бумаги, он проглотил бы его, а оно состояло из целого свертка документов.
Тот, что особенно спешил, сел в черную легковую машину. Доктор был удивлен. Это оказался мерседес со стоянки такси. Машина понеслась с бешеной скоростью. За ней поехали два мотоцикла с колясками, в колясках сидели автоматчики. Советские люди, вероятно, знали время его прибытия сюда и отвлекали филеров.
Пеев обратил внимание на то, что наблюдающие нервничают. И это естественно: стой на морозе, топай без пользы за человеком, о котором и доложить-то нечего. И тем не менее Пеев ждал, что в один прекрасный день какой-нибудь самозванец ворвется к нему и начнет производить обыск. Доктор занялся своей библиотекой. Все компрометирующее отнес в подвал. Материалы Центра упрятал так, что и самая лучшая ищейка не смогла бы обнаружить их. И все-таки…
Нервозность полиции передалась и Пееву. Он был переутомлен, истощен бессонницей, напряжением. А трудности, кажется, только начинались. Когда он смотрел на Елизавету, сердце у него сжималось: становилось почти невозможно скрывать от нее усталость и все возрастающие трудности.
Когда она приносила кофе в кабинет, сидела у книжного шкафа и перелистывала книгу, он чувствовал на себе ее продолжительные немые взгляды. Ее глаза внимательно изучали его.
— Елизавета, тебе пора спать.
Ответ всегда был один:
— Конечно, лягу. Ты скоро кончишь?
Она старалась, чтобы вопрос звучал даже игриво.
— Да, вот сейчас. Две колонки — и конец.
До сих пор такого не было: он убирал все, абсолютно все и шел в спальню, а позже украдкой возвращался в кабинет. Однажды утром она застала его спящим над цифрами шифра. Сердце у нее сжалось от боли. По телу пробежала холодная дрожь. Она опустила голову на его плечо и прошептала: