— Господа, я поколебался. Я в вашем распоряжении.
Они обрадуются. Решат, что раз он отступил… а они ждут от нею отступничества… и потребуют, чтобы он стал предателем.
Но не слишком ли много они хотят? Поймут ли советские товарищи его сообщение о провале? Он не помнил, чтобы передавал когда-нибудь с такой скоростью. Видимо, он отстукивал больше ста восьмидесяти знаков в минуту. Он хотел бы быть уверенным, что его передачи не помогли полиции. А все остальное — ерунда.
Нет ровных дорог. Покоя не дают воспоминания. Белина улыбается. Он ясно видит ее лицо. Ямочку на щеке. Куда она ходила? Да, они договорились встретиться в шесть, а она опоздала на минуту и раскраснелась от спешки. Нет, это кружева на подушке. Она спит, а он смотрит то на ребенка, то на нее. Хорошо. Хорошо, пусть спят. Он остановился. Ему показалось, что кто-то идет за ним. Прислушался. Тишина. В висках стучит. Перед глазами желтые и синие круги. Руки инстинктивно сжимаются в кулаки.
Эмил был несчастен: ведь он оставил дом, жену, ребенка. Он смертник, заклейменный врагом. Кто мог бы позавидовать ему? Но придет время, люди поймут, что они завидуют ему. Он вынесет все страдания и скажет: «Я снова воюю». За одно мгновение возможности бороться он готов вытерпеть все.
Эмил остановился. Свернул в улочку. Одно сражение кончилось. Начиналось второе.
При обыске у Пеева полиции все же удалось обнаружить шифр. Но очевидно, Эмила арестовали до этого. Не менее очевидным было и то, что тот ничего не выдал. Об этом Пеев мог судить по вопросам Антона Козарова — человека, который решал судьбы людей в царстве. Он не мог молчать, но ему хотелось хотя бы на сутки задержать полное раскрытие шифра. Надеялся, что до тех пор товарищи, которые могут попасть в руки Гешева, все же узнают о неожиданном провале.
Потом появился Кочо Стоянов. Пеев помнил его еще подпоручиком. Должно быть, у каждого человека в характере есть что-то такое, что остается неизменным на протяжении всей его жизни. Кочо заявился при всех регалиях своего генеральского чина и даже при сабле. Подпоручик дожил до того времени, когда смог лично убедиться в том, что царский палач в форме — поистине доходная должность. И не имело ровно никакого значения то, что самый могущественный генерал в царстве, войдя в следственную камеру и расположившись там, не смел даже взглянуть на арестованного.
— Ваше имя — Александр Пеев, доктор права? — спросил генерал. У него были основания требовать еще одного подтверждения. Он понимал, что голодные, босые могли претендовать на что-то, но что общего может быть с большевиками у этого человека при столь высоком положении в обществе?
— Да, господин генерал. Доктор Александр Пеев.
Генерал вздрогнул. Взгляд подследственного словно приковывал его к себе. Генерал обернулся и пристально посмотрел на Пеева. Потом вдруг покачнулся и… замахнулся.
Первый удар пришелся арестованному в подбородок. Доктор выпрямился, вытер губы и попытался улыбнуться.
— Кочо, я знаю тебя, хорошего генерала из тебя не получится. Вот палач — да. Знаю, знаю… Сейчас ты начнешь это доказывать.
Генерал развел руки.
— Только перчатку о тебя испачкал! — Он подошел к арестованному и кончиком ножен сабли притиснул его к стене. — Пока я не собираюсь пускать из тебя кровь.
Такие люди, как Кочо Стоянов, обычно приводят человека в изумление. Он весь дрожал и, кажется, это было его естественным состоянием в присутствии арестованных. Но почему? Проанализировать психику человека, способного на массовые убийства, невозможно. Интересно, что ему снится по ночам? А Пееву стало известно, что Кочо убивает и детей.
— Пеев, тщательно все обдумай и главное — оцени свои шансы. Садись, говорю тебе!
— Благодарю вас, господин генерал. — И Пеев без сил опустился на стул рядом с письменным столом, покрытым газетой, которая вся была в чернильных кляксах.
— Ты юрист. И потому знаешь, что согласно параграфам Закона о защите государства ты заслуживаешь смертный приговор. И если какой-нибудь умник в суде попытается приговорить тебя к пожизненной каторге, то это произойдет или по моему приказу, или по приказу его величества.
— Допустим.
— Так вот. Сейчас ты отправишься к себе в камеру, а завтра в это же самое время я приду и ты ответишь мне всего лишь на один вопрос. Ответ должен быть таким: «Мне хочется жить, я готов на все». До свидания, Пеев!
Генерал быстро встал, толкнул ногой дверь и вышел. Прошла секунда, две, десять. В следственную камеру ворвались два молодчика. Они тотчас же сбили арестованного с ног.