В зале сразу же воцарилась тишина.
Пеев уловил хитрость полицейского. Остальных ему нечего было бояться. Эти клоуны, эти облеченные властью опереточные генералы способны только убивать. Они достаточно тупы, чтобы можно было хоть в чем-то сравнить их с Гешевым. Да, с Гешевым. Именно здесь доктор понял, что в дальнейшем ему придется вести поединок с Гешевым или с людьми, которых он выставит вместо себя.
— Гешев, может, нам не стоит допрашивать его? — спросил Козаров.
Арестованный понял еще одно: директор полиции просил совета у своего подчиненного.
— Как прикажут господа министры.
Делиус поднялся со своего места и проговорил:
— Господа, у меня разговор с Берлином. Прошу извинить. Благодарю за доверие, господа! — и, поклонившись всем, обменялся взглядом с Гешевым. Он понял, что полицейский сразу же исключил всех присутствующих, а следовательно, и их ведомства, из игры с арестованным советским разведчиком. Заслуга раскрытия группы разведчиков принадлежала Гешеву.
Гешев исподлобья посматривал на арестованного.
— Уведите его! — приказал он.
Михов, глядя вслед Пееву, со вздохом произнес:
— Ведь он же мог стать министром, наш Сашо, а вот взял да и свалил нам на голову такую заботу.
Лукаш выругался.
Министр юстиции проговорил, не поднимая глаз:
— Таких надо сжигать живьем, господа! Живьем!
Совещание, в сущности, закончилось. Все понимали, что оно оказалось бессмысленным, безрезультатным. Нити многих истин и многих тайн все еще оставались в руках доктора Пеева. И хотя он арестован, в нем чувствуется какая-то невидимая сила. Все они беспомощны, и в действительности только один человек из присутствующих мог в какой-то степени противостоять доктору. Это был Гешев.
Антон Козаров пригласил высокопоставленных гостей к себе в кабинет на чашку кофе. Во время обыска в одной семье он обнаружил настоящий бразильский кофе, какого нет даже во дворце. Козаров, оставшись наедине с Гешевым, негромко выругался. Начальник отдела «А» тем временем звонил по телефону.
— Кого ищешь?
— Хочу вызвать Кочо Стоянова. Надо продолжить допрос доктора.
— Но почему, Кочо?
— Потому что Бекерле из всех наших генералов доверяет только ему…
Генерал Кочо Стоянов обычно приказывал солдатам связать его жертву и только тогда начинал лично избивать ее. Избивал до тех пор, пока не показывалась кровь. К доктору Пееву он не решался войти один, хотя и не хотел иметь свидетелей на допросе. Его мучил страх.
Несмотря на упорство Пеева, Делиус и люди его помощника Клейнхампеля расшифровали радиограммы. Перепечатанные на машинке, они уличали человека, чье имя заставляло Кочо Стоянова терять равновесие и недоумевать.
Генерал Никифор Никифоров — начальник военно-судебного отдела военного министерства, член высшего военного совета, консультант военного министра по военно-юридическим вопросам на заседаниях совета короны.
Доктор Пеев сидел напротив Кочо Стоянова и пытался угадать цель нового допроса. По всей вероятности, присутствие полковника Костова, шефа отдела разведки, а также Гешева не случайно. Возможно, все только сейчас и начнется. Расшифрованные радиограммы возбудят множество вопросов, выдадут полиции многие тайны.
Допрос начался сразу. На этот раз без побоев. Гешев положил на стол лист бумаги, ручку и чернильницу и сказал:
— Ну, доктор, пиши, кто тебе давал сведения. Что им обещала Москва в том случае, если большевики завладеют Болгарией? Сибирь или Дальний Восток вместе с званиями маршалов и другими чинами? — съязвил Кочо Стоянов.
— Господа, все, что я знал, я написал!
Гешев взял бумагу обратно и бросил.
— Тогда начнем лечить тебя от упрямства.
Пеев закрыл глаза. И в тот же миг следственная комната стала адом. Били его Кочо и один агент. Какой-то немец стоял у двери и ел бутерброд. Заместитель Делиуса? Возможно, так.
Через час Кочо и Костов, склонившись над доктором, расспрашивали его о чем-то. Пееву казалось, что голоса их доносятся откуда-то издалека.
— Кто из генералов информировал тебя?
Перед взором доктора предстал улыбающийся и мечтательный Никифоров. Потом появился болтливый Лукаш и этот зверь Михов. Никифоров — боевой товарищ. А остальные? Пусть сами думают, как им расплачиваться. И он прошептал:
— Даскалов и Лукаш…
— А Никифоров? — заорал кто-то.
— Как и все остальные…
— Почему у него есть псевдоним?
— Господа, для полиции неудобно задавать такие примитивные вопросы.