Но большинство таких людей гнались за властью над самими алковарнями, а мы за другим. После кислотной ловушки нам стало попадаться все больше и больше дыр в полу, вроде той первой, откуда открывался вид на балки, крест-накрест пересекающие гигантскую пропасть, в которой стоял Зеркал-Укус. Потом мы начали замечать ямы, наполненные паутинными растяжками, или окруженные проволочной травой, слишком правильно расположенной, чтобы быть естественной, и красные огоньки на потолке, которые означали, что тут есть лазерный луч, подающий сигнал на сирены тревоги или автоматическую огневую систему, расположенную ниже. Отсюда все становилось только опаснее.
Так что мы вернулись назад по своим следам, тщательно обследуя дыры, в которых не было ловушек. Вломиться в Зеркал-Укус и штурмом взять маленькое поселение Идущий Человек — это работа для стрелково-бандитского цирка Вилферры. Не мне соваться в их ворота. Я ведь даже не обязан был лезть через этот сад капканов. Мне только надо было добраться до их источника электричества. Когда Бегущий-Касаясь-Теней заметил в синем свете пару светлых камней, которыми, как оказалось, был отмечен выступ металла, мы поняли, что уже почти на месте.
Бегущий-Касаясь-Теней пробрался в дыру первым, дополнительно налепив на обмотки тщательно уложенные куски паучьих нитей, чтобы лучше держаться. Он лег на шершавый скалобетон и соскользнул через край, как змея с торчащими на голове тепловидящими очками.
Я лег на край рядом с Урделлом и затаил дыхание, когда крысокожий повис над бездной на руках. Если бы он провисел так слишком долго, его бы заметили или пальцы бы не выдержали, а если бы двигался слишком быстро — его бы заметили наверняка. Жилистые руки и плечи напряглись, и он осторожно двинулся от одной опоры к другой, направляясь к трубам.
Эти трубы мне по дороге описала Лед-В-Ее-Руке, вторая крысокожая. Когда-то она охотилась в них на лицеедов и макроскорпов, и, по ее словам, они выдерживали вес трех человек. Она не советовала отправлять туда больше троих, и в ответ на это Вилферра, похоже, осыпал ее ругательствами: он-то думал, что из труб получится путь для вторжения.
Выглядели они ненадежно. Я вспомнил, как подо мной прогибался металл в крысиной норе, и подумал, над какой высотой придется ползти. Потом сглотнул, вернул сердце из пяток в положенное место и стал смотреть, как Урделл разматывает трос, привязанный к поясу Бегущего-Касаясь-Теней.
А вот и он. Крысокожий распрямился, как выкидной нож, опустил одну ногу на твердую опору, потом другую, а затем осторожно отцепил руки от рытвин в потолке, который для нас был полом. Я увидел, как он довольно улыбается и разминает напряженные конечности.
Я тоже могу это сделать. Я выдохнул, потом, по кивку Урделла, потянулся к тросу и выскользнул сквозь дыру точно так же, как Бегущий-Касаясь-Теней. Шнур больно врезался в обмотанные ладони, и я уцепился за него ногами. Без проблем. Я так и раньше делал. Не на такой высоте, но к черту это, плевать, выбросить из головы, я так делал раньше, и надо просто переставлять руки и ноги, Урделл хорошо держит и знает свое дело. Я посмотрел вниз, вдоль троса, увидел Бегущего-Касаясь-Теней, который вжимался в стену, крепко держа свой конец, и двинулся чуть быстрее. Часть моего мозга все еще вопила от ужаса перед бездной внизу, но я ее подавил и ровно дышал до тех пор, пока — какое счастье — не оказался вновь на металлической поверхности.
Трубы висели под скалобетонным потолком на толстых металлических креплениях, извивались, сливались и разветвлялись, как водяные черви, поворачивали под прямыми углами, чтобы рухнуть вниз вдоль вертикальных опор или исчезнуть во тьме в стороне. Именно торчащие над скалобетоном части креплений, помеченные Бегущим-Касаясь-Теней и Льдом-В-Ее-Руке во время охотничьих экспедиций, послужили нам ориентиром. Одним только крысам известно, что когда-то перемещалось по этим трубам.
Две дороги соединяли Зеркал-Укус с остальным подульем. Я знал, что по дальней его стороне спускается узкая, скользкая от росы тропа, ведущая к гати через реку отходов, а оттуда начинается кишащая летучими мышами дорога на Дымный Перевал. И был еще мост, что проходил над пропастью и исчезал в дыре, прорубленной в скалобетоне, за которой начинался путь к Перехламку — там нас ждала армия отцов города. Опираясь на расположение моста и крупнейших нор-поселений, я высмотрел цепочки желтых фонарей и свет костра, которые отмечали Идущего Человека. Не на что там было смотреть. Дыра, пробитая в боку одной из опор, плоский уступ навроде балкона и торчащий на нем дом над бездной. Под фонарями виднелся ряд самогонных аппаратов, а на пыльном клочке земли перед домом поблескивал металл: это был вход в подвал, в котором прятался Гарм Хелико, и очень скоро обитателям жилища придется об этом пожалеть.
Меня удивил внезапный прилив облегчения, который я ощутил, пока мы ползли по верху трубы. Я не то что бы хотел пролить слезу по банде Хелико после того, как провалилось их нападение на цистерну. В основном моя реакция на рассказ Йонни сводилась к шоку от того, что кто-то вздумал совершить рейд со стрельбой и гранатами прямо в центре поселения — такой, за который твоя голова резко взлетает в стоимости от города и до Отстойника. Но сложно было негодовать на него за то, что он попытался это сделать.
Бегущий-Касаясь-Теней теперь двигался впереди, глядя то сквозь тепловидящие очки, то через маленький прибор-”светляк”, который находил любой источник света и делал его ярче для смотрящего. Он выискивал часовых, которые могли двигаться среди поселений. Чем больше он искал, тем более уверенными становились его движения, и мы шли быстро.
Единственной причиной этой внезапной ненависти к Хелико было то, что он был конкретен. Он стал для меня воплощением всего, что пошло не так с моим городом с тех пор, как произошел тот рейд. Он не был отцом города, который давал мне работу и водяной паек, или каким-нибудь лающим падалюгой, или безликим грабителем в переулке, нацелившимся на мою воду. Он был реальным человеком, которого можно было ненавидеть, и весь мой страх и гнев сконцентрировался на нем.
Когда Бегущий-Касаясь-Теней провел нас вокруг изогнутой опоры к тому месту, где трубы уходили вниз к Зеркал-Укусу, я с тошнотворной уверенностью осознал, что именно так остальные перехламщики думали о фонарщиках. Чувство облегчения мгновенно исчезло.
“Шпионы-фонарщики получают по заслугам”, — подумал я про себя и начал ползти на животе вниз по трубе.
В жизни легких вещей не бывает. Я-то хотел плавно сползти вниз, но металл, конечно же, оказался настолько изборожден ржавчиной, что пришлось карабкаться, цепляясь руками и ногами. Горизонтальная часть была поровнее. Может быть, сами жители Зеркал-Укуса чем-то облили трубы, чтобы по ним было сложнее передвигаться. Те их части, что проходили над самим утесом, они расстреляли в клочья.
Мы уже опустились ниже уровня поселений, когда Бегущий-Касаясь-Теней остановил нас и поднялся до полуприседа. Мы немного подождали, пока он измерял расстояние, потом раздался хлопок пневматики — выстрелил трос с крюком. Крысокожий спокойно шагнул с трубы в пустоту и перемахнул на переплетение опор. Мы стали ждать его в темноте. Урделла защищал термоплащ, но вот я бы светился в темноте не хуже фонаря, вздумай кто выглянуть с края утеса через тепловидящий прибор.
Дважды вспыхнул крошечный красный сигнальный огонек. Мы встали. Бегущий-Касаясь-Теней взял с собой один конец троса Урделла, чтобы прикрепить его по ту сторону, и теперь он был туго натянут. Еще несколько мгновений висения в пустоте, но теперь, видимо, из-за мрака, перебраться на ту сторону оказалось проще.