Алексея это коснулось лишь в той степени, что в магазинах появилось очень много детской одежды по очень низким ценам, а в продуктовых стало нетрудно купить ранее дефицитный зеленый горошек и некоторые консервы «из прошлой жизни», ранее в магазинах не замеченные. То же лечо, разные салаты маринованные — и цены на эти банки радовали. То есть советских граждан радовали. А руководителей советских предприятий радовали венгерские рабочие: Пантелеймон Кондратьевич выпустил постановление о том, что предприятия средства, полученные за сверхплановую продукцию, могут в определенной части направлять на жилищное строительство для своих работников, причем выручка за товары народного потребления у предприятий, у которых такие товары не являются основной продукцией, может на оплату строителям и приобретение стройматериалов использоваться целиком — и в постановлении особо указывалось, что для именно жилищного строительства и строительства предприятий соцкульбыта можно нанимать венгерские строительные бригады «в рамках помощи дружеской социалистической республике». Хорошее постановление, в нем и ставки заработной платы оговаривались, поэтому «нанимать венгров» заводам стало очень выгодно.
Но, что было гораздо интереснее, венграм (рабочим венгерским) это тоже было выгодно: они-то не поодиночке в СССР приезжали в надежде устроиться на стройке, а целыми бригадами, сформированными уже венгерскими строительными организациями, и с собой они приводили много строительной техники, позволявшей им работать и быстрее, и даже качественнее. Поэтому, когда Пантелеймон Кондратьевич в очередной раз попросил «партизана» «придумать, как венграм без ущерба для СССР помочь», Алексей даже задумываться не стал:
— Венгры работать неплохо умеют, вот только то, что они сейчас делают, нам вообще не нужно.
— Но если мы товарищу Герё не поможем…
— Но они могут переключить свою промышленность на производство того, что нам будет нужно. И в первую очередь я говорю о строительной технике. Тут рядом Андрей Александрович начал строить завод металлической мебели, и я поглядел, как венгры со своей техникой быстро работают.
— Так это техника-то не их, они австрийской пользуются да немецкой, из ФРГ которая.
— Я думаю, что венгерские инженеры в состоянии и сами подобную технику сконструировать. То есть, я надеюсь, они достаточно сообразительные, чтобы придумать как ее у себя делать так, чтобы те же австрийцы и немцы не смогли к ним придраться по поводу нарушения каких-то там патентных прав.
— Хм… а мысль мне нравится. Хотя, мне кажется, и наши, советские инженеры сообразительностью не обделены.
— С этим я точно спорить не стану: вон сколько наши инженеры и ученые напридумывали только по части полупроводниковой техники. Но у советских инженеров сейчас и другие задачи есть, к тому же гораздо более сложные, так что если венгры займутся тем, что попроще…
Похоронили Лаврентия Павловича в Пантеоне, куда уже год назад перенесли и мумию Ленина, и все захоронения, ранее произведенные в Кремлевской стены и возле нее. То есть из Кремля перенесли в Пантеон далеко не все останки: у Иосифа Виссарионовича отношение к некоторым «революционерам» было, мягко говоря, отрицательное и их память увековечивать «было признано нецелесообразным».
Председателем КГБ после Берии был назначен товарищ Судоплатов, чему Алексей порадовался, особенно глядя на то, как Павел Анатольевич начал «чистить» уже ведомство товарища Абакумова (чему и Виктор Семенович тоже был очень рад, так как в республиках милиция уже успела несколько зарваться), но вот «особые отношения» у самого Алексея с «конторой» сразу же исчезли. Судоплатов вообще не понимал, с чего бы у его организации отдельная служба занималась опекой этого странного парня, но пока, раз товарищ Сталин приказал, он к Алексею старался вообще не лезть. Опять же, «Звезд»-то у парня было больше всех в стране, но чем именно он заслужил эти Звезды, Павлу Анатольевичу никто не рассказывал. Так что Алексей лишь радовался, что его перестали привлекать к «политике». Правда, товарищ Пономаренко его иногда о некоторых сугубо политических проблемах расспрашивал, но все же Пантелеймон Кондратьевич слова Алексея лишь «принимал к сведению», а после командировки в Корею к своей работе он его и привлекать прекратил.