Вот только для этого требовалось и много электричества, и тепла — но «в прежней реальности» нужную для модернизации золоторудного комбината ТЭЦ даже строить не начали. И в этой — и начали, и закончили, и даже проложили железнодорожную ветку от Транссиба, чтобы по ней на электростанцию уголь возить. Так что обновленный комбинат заработал, и уже в первый год дал стране дополнительно почти три тонны золота, добытого и старых отвалов. Вот только из кварца в реакторах вымывалось не только золото, а вообще все, кроме самого кварца — и оттуда в качестве «отхода производства» выходил (и снова отправлялся в отвалы большей частью) «самый чистый кварц на Земле».
А так как ТЭЦ строилась в расчете на переработку не только отвалов, но и новой добываемой руды, мощность ее взяли «с запасом» — и «избытка мощности» уже хватило для получения уже «химически чистого кварца для кабелей». Реакторный кварц в специальных печах превращался уже в кремний, а кремний затем с помощью зонной плавки очищался до чистоты в шесть и даже в восемь девяток. И затем этот кремний (уже в Крюково) снова сжигался (в химически чистом кислороде), и получался уже кварц, в котором затухание света составляло менее четырех децибел на сотню километров. То есть должен был такой получиться, пока самый длинный кабель, изготовленный в институте, не превышал пары километров — но тут уже вопрос к технологам оставался, и технологи эти обещали «скоро задачу окончательно решить». А пока они там решали, в Балее уже местные инженеры свои техпроцессы отлаживали — и чистого, пригодного для производства микросхем кремния выдавали по несколько килограммов в смену. Выдавали бы и больше, но на больше пока электричества не хватало — почему там уже вторую очередь ТЭС ударными темпами строили. Но и того, что они сделать успевали, должно было хватить и на оптические кабели, и на десятки уже миллионов разных микросхем. Не в смену, а за год — но никто и не собирался микросхемы миллиардами производить. То есть кроме Алексея никто, а он о своих «планах на будущее» никому пока не рассказывал.
А про разработку физфаковцев он Пантелеймону Кондратьевичу рассказал, и товарищ Пономаренко рассказанным проникся. А затем проникся и Станислав Густавович, которому руководство поручило «изыскать средства» на строительство сразу нескольких немаленьких и очень дорогих заводов. И товарищ Струмилин, весь из себя проникнувшийся, приезал в гости к Алексею для уточнения некоторых вопросов (а, возможно, для того, чтобы ему просто морду набить, ведь из-за этого «партизана» в который уже раз вдребезги разбивались с огромным трудом сверстанные планы развития индустриальной мощи страны). Но то ли Алексею повезло, то ли не повезло Станиславу Густавовичу — но главный плановик страны дома застал только Сону (даже Пашка в этот момент жил с нянькой в «деревне»), так что обошлось без мордобоя. А Сона товарищу все объяснила исключительно доступным языком, хотя он и не предполагал, что вообще будет возникшие вопросы с ней обсуждать:
— Добрый вечер, а Алексей…
— Он опять на работе задерживается, позвонил даже предупредить, что поздно вернется. То есть до полуночи вряд ли.
— Жаль. Но вы можете ему передать, что я хочу с ним срочно обсудить вопросы о строительстве новых заводов для производства ЭВМ?
— Передать-то я могу, но разве это срочно?
— Конечно, там речь о миллионах идет, и о задержке производства другого очень нужного стране оборудования.
— А, так вы об этом пришли поговорить? Лёшка говорил, что Точмех за год может два литографа изготовить, но если их как следует напинать, то могут и быстрее справиться. Вы уж к Виктору Семеновичу лучше обратитесь, он напинать там народ точно сумеет.
— Да не о том речь, ведь если Точмех вашим литографом озадачить, то он год не сможет другие станки делать, а все эти станки уже учтены в наших планах!
— Так купите эти станки у немев.
— В ГДР их не делают, а в ФРГ нам их не продадут, да и валюты в стране острая нехватка.
— Продадут, еще как продадут: мы им денег побольше предложим, так они нам черта лысого продадут, да еще упакуют красиво и ленточкой блестящей перевяжут. Я поняла, что вас так беспокоит, и уверена, что вы просто напрасно волнуетесь. То есть вы вообще не о том волнуетесь, о другом волноваться нужно. А с этими заводами… ну, считайте сами: как только литографы эти заработают, мы сможем в сутки делать микросхем на пять сотен таких маленьких машинок…