— Уж ты-то мужиков знаешь! Говори прямо: что случилось?
— Мужиков-то я точно знаю, все же два года в госпитале на фронте провела. А случилось… она решила поехать на рынок, что-то вкусненького к праздничному обеду купить, а там грузовик автобус подрезал, водитель оттормозил резко и Сону прижало сильно к поручню. В общем… травматический аборт, но ты вообще идиот: хоть хреновый, но врач же, понимать должен: девочке всего восемнадцать, а по всем параметрам едва на шестнадцать тянет, ей рожать вообще рано! Ты чем думал-то? Хотя знаю чем… там действительно ничего серьезного, и срок вроде бы около шести недель, ее на самом деле именно на всякий случай решили в госпи… в больнице оставить. Все, Наташа, солнышко мое, ты сейчас пойдешь с тетей Аней, я мама попозже придет. Молодец! Ну что, поехали?
По дороге в больницу Лена снова говорила Алексею, что ничего страшного не случилось, что Сона еще молодая и все у нее будет хорошо, но настроение у парня все равно стало мрачным. И особенно оно испортилось, когда уже в больнице врачи его к жене не пустили. Хорошо еще, что удалось с Соной через окошко пообщаться, правда, в основном жестами: все же зима, окна открывать никто не рискнул. А через некоторое время Лена к нему подошла и сказала, что уже завтра с десяти утра можно будет и передачку принести, и даже сообщила, что в передаче можно больным носить. Точнее, что категорически передавать нельзя — так что вернувшись домой (и договорившись с Леной, что она его завтра к больнице тоже подвезет) Алексей в небольшой комнате, которую он определил под «домашнюю мастерскую», занялся «рукоделием». А утром передал жене «армейскую радиостанцию» с парой мелких доработок: в купленный в ларьке возле дома пластиковый портсигар на двадцать пять папирос он поместил и саму рацию (которая вообще-то в одном корпусе микросхемы размещалась), и микрофон, и маленький динамик. А так как штатной «армейской» батарейки у него дома не было, он в другой такой портсигар запихнул обычную «квадратную» батарейку и коробочки просто примотал друг у другу изолентой. Получилось, конечно, «не изящно», но зато теперь можно было с Соной и через закрытое окно разговаривать.
Вот только разговор его не порадовал очень сильно: Сона сказала, что в больнице ее продержат минимум еще неделю. А Лена (вероятно, помахав где надо своим вовсе не врачебным удостоверением) устроила парню встречу с главным врачом больницы, и тот с грустью уточнил некоторые детали:
— Мы, конечно, делаем, что можем, и определенная вероятность благоприятного исхода…
— Доктор, мы оба врачи, — прервала его Лена, — так что давайте начистоту и без умолчаний.
— С высокой степенью вероятности у больной Соны Вороновой детей не будет. Но, сами понимаете, что-то утверждать безапелляционно… организм еще очень молодой, и есть определенная вероятность того, что он все же сможет восстановиться. А вы ей кто?
— Ясно, — Лена повернулась к Алексею: — Лёш, пойди погуляй, ты же педиатр, а не гинеколог, мы детали без тебя обсудим. Иди-иди, я-то знаю, о чем спрашивать, а ты все равно ни вопросов, ни ответов не поймешь. Я тебе все потом человеческим языком растолкую…
А по дороге домой она Алексею кое-что все же на самом деле растолковала:
— В общем, есть некоторые повреждения труб, некритические, но оплодотворение будет, по крайней мере пока, затруднено. Насколько сильно — предсказать никто не может, но даже если вообще ничего у вас получаться не будет, то все равно есть варианты. Если хочешь, даже я могу вам ребенка родить…
— Лен, ты опять…
— Не опять: я говорю о том, что могу выносить вашего ребенка. Ты же сам всю технику в институте отработал!
— Не я, я там только…
— В общем, не психуйте, без детей мы вас не оставим. А уж как — это не сейчас решать нужно будет, пусть девочка все же поправится сначала. И подрастет! Да, у меня к тебе еще один вопрос, уже профессиональный. Мне намекнули, что ты в случае необходимости какие-то специальные препараты изготовить можешь, так вот: если к тебе с такими идеями сунется кто угодно кроме меня лично и персонально, то… ты, говорят, довольно успешным партизаном был. Вот навыки партизанские и восстанавливай в таких случаях.
— А можно все-таки поинтересоваться, кто у тебя начальник?
— Можно, только вопрос этот не мне задавай. И учти: я сейчас скажу то, что сама не очень понимаю, но ты мне ни в коем случае ничего не объясняй. Так вот, вопрос ты задавай тому, кому рассказывал на ночь страшные истории в начале декабря. Вроде не перепутала слова… но надеюсь, ты в любом случае понял, о чем я сказала. Еще раз: мне ничего не поясняй! Все, приехали. Тебе помощь по дому нужна будет? У нас есть специальная служба… помощи на дому.