— Так может их и делать не надо?
— Думаю, что надо. Одна — это будет аппарат слуховой, ну, для людей, которые слышат плохо, а другие… их тоже пусть делают. Потому что все, что изобрел Воронов, применяется уже у нас с большой пользой, значит и эти схемы для чего-то полезного потребуются. Для какой-нибудь важной автоматики, он же от меня прямиков в механический институт пошел поступать на факультет именно автоматики. И там, мне кажется, он стране больше пользы принесет, чем в районной больнице. Тем более, что преподаватели медицинского сказали, что как диагност он откровенно слаб…
Алексей съездил в Московский Механический, подал документы на поступление (несмотря на то, что вступительные экзамены еще не начались, документы у него приняли: Лаврентий Павлович сказал ему, к кому там обратиться, чтобы, как он добавил, «не связываться с бюрократией»). И сразу зачислили парня на факультет со странным названием ЭВУСА — но историю «своего» института он знал неплохо и принимающему у него документы сотруднику название факультета сообщил без ошибки), а затем отправился домой, где его ждала молодая жена. И застал ее в состоянии глубокого раздумья…
Сона после того, как Алексей уехал, как он сказал, «по делам», решила все-таки навести в доме некоторый порядок и принялась разбирать подарки, которые сейчас просто кучей лежали в одной из комнат: через день после свадьбы к ним в гости заходили (в основном, по одиночке или парами) сокурсники мужа и приносили эти самые подарки. В коробках, перевязанных разноцветными ленточками. И молодую женщину смущало даже не то, что приходили в основном именно женщины: в меде большей частью только девушки и учились, а то, что они, буквально с порога сунув коробки, тут же убегали, наотрез отказываясь именно «зайти». И коробки просто складывались в пустой комнате на пол, а открытки с поздравлениями Лешка клал в стоящую на столе в гостиной корзину. Но раньше времени на то, чтобы коробки открыть или хотя бы открытки прочитать, у молодых не было — а теперь время появилось.
В коробках в основном лежали «традиционные» уже свадебные подарки: два чайных сервиза, один столовый, серебряных ложек разного размера и масти нашлось пять комплектов и еще больше десятка были «россыпью» — то есть небольшими «парными» наборами. А в одной коробке лежали столовые ножи, стальные, но с серебряными ручками — и в ней была еще записка: «Леха, это не подарок, а товар, ты мне за него должен будешь гривенник, отдашь, когда разбогатеешь». Ну да, ножи дарить считалось плохой приметой, а вот так, продать очень красивый набор было и приятно, и полезно. Еще один набор был из четырех разных серебряных чайных ложечек, и открытка в этой коробке была со словами «мы надеемся, что скоро все эти ложки будут у вас в ходу».
Кроме посуды и столовых приборов в коробках попалось несколько комплектов неплохого постельного белья, а так же целых полдюжины больших китайских махровых банных полотенец — вещь вообще-то не особо и дорогая, но найти такие в магазинах было почти невозможно. Так что подаркам Сона порадовалась — и даже расставила их и разложила в кухонный и платяной шкафы. А когда с коробками было покончено, она принялась разбирать поздравительные открытки — и вот тут ее некоторый ступор и постиг.
Большая часть открыток была от сокурсников Алексея и от его соседей по общежитию, но вот четыре конверта, так же в корзине лежащие на самом дне (и неизвестно как туда попавшие, ведь гости конвертов вроде не приносили) заставили ее сильно задуматься. Потому что в первом концерте, который она открыла, на просто листе бумаги было написано: «Поздравляю! Надеюсь, что жену научишь водить машину лучше любого инструктора, а на какой кому ездить, мы с Виктором Семеновичем думаем, вы и сами разберетесь. Машины обслуживать только в нашем гараже, и это — приказ! Только прошу ничего в них не улучшать, а то потом механики в них разобраться не смогут». И подписи под этим письмом не было.
Второе было еще чуднее, там какой-то Гусаров писал, что «мебель рабочие завода делали со всей душой, и мы с Пантелеймоном Кондратьевичем так же от души вам ее дарим. А рабочие просили, чтобы вы и всю прочую только у них заказывали, и любую по твоим чертежам они быстро и с большой радостью сделают». А в квартире мебель была, в чем Сона уже убедилась, очень необычная и, похоже, исключительно дорогая. Но человек писал о таком подарке как о вещи совершенно обычной…
А третье открытое письмо ее просто повергло в шок: на листе очень хорошей бумаги, с напечатанным наверху гербом Советского Союза, было написано от руки следующее: