Вообще-то он сначала решил Соне подарить песцовую шубу, но женщина ему популярно объяснили, насколько удобно будет Соне с этой шубой в университете — и с точки зрения сдавания этой шубы в гардероб, и просто при общении с подругами-студентками, так что он жене подарил «почти что шубу»: пальто с меховой оторочкой. Вот только это пальто на самом деле представляло собой именно «классическую шубу» мехом внутрь. Мех, правда, был из суслика, и такие шубы не считались особо ценными (как и беличьи), но все же поначалу (врачихи сказали, что лет на пять, если сильно не повезет, то на три года) она обещала быть довольно теплой и не линять как заячья, а весила она легче не только овчины, но даже шубы из белки. Вообще-то у Алексея, когда женщины ему это все объяснили, возникла идея жене такую шубу вообще соболиную подарить, но оказалось что соболиных шуб в магазинах вообще не бывает потому что практически всех соболей СССР продает за границу.
Уже дома Алексей узнал, что у жены это была первая шуба в жизни, и ему потом пришлось долго ее уговаривать все же в университет в ней ездить. Не потому, что холодно: в машине в принципе можно было хоть в курточке демисезонной ездить, а потому что «она теперь важная замужняя дама и должна выглядеть так, чтобы все мужу завидовали». А в университет Сона именно на машине и ездила, и обратно тоже на машине: после того, как мехмат переехал на Ленинские горы в новое здание, добираться туда общественным транспортом стало просто опасно. Не потому что «криминал», а потому что маленькую молодую женщину могли просто в транспорте задавить: автобусы в сторону университета от «Октябрьской» ходили недостаточно часто, и в них даже залезть было крайне сложно. Поговаривали, правда, что в планах рассматривается строительство метро до университета, но всем было совершенно понятно, что нынешнее поколение студентов никакого метро не дождется.
Так что и Сона, и Алексей с нетерпением ждали пуска автозавода в Чимкенте, но этот пуск все откладывался и откладывался. И дооткладывался аж до седьмого ноября, а седьмого завод тоже не запустили, зато всем стало совершенно понятно, что его уже скоро запустят. И не только Чимкентский «автосборочный», а вообще все заводы, причастные к производству нового автомобиля.
На самом деле этот завод был лишь одним из поводов случившихся в стране изменений, просто повод оказался наиболее наглядным и всем понятным. А причины были спрятаны гораздо глубже, и населению о них никто, естественно, рассказывать не собирался. Ну а с заводом все понятно: республика своими силами завод (а еще многочисленные заводики, выпускающие различные комплектующие) вытянуть оказалась не в состоянии, и поэтому Первый секретарь ЦК республики обратился уже в правительство СССР со всем понятной просьбой — и просьбу правительство поддержало. Простую просьбу: перевести Казахскую Союзную республику обратно в автономную республику РСФСР.
И просьба была совершенно естественной: в республике население слегка превысило семь с половиной миллионов, но собственно казахов в ней было меньше двух с половиной миллионов, а четыре миллиона населения составляли как раз русские люди. Так что в том, что такой «обратный перевод» союзной республики в автономную смысл имеет, вот только чтобы это проделать, нужно было вообще Конституцию СССР поменять — а раз уж Конституция менялась, то имело смысл, ну чтобы два раза не вставать…
Повод же для грядущего изменения Конституции (и состава СССР) был прост: в процессе расследования несостоявшегося госпереворота было обнаружено, что больше половины участников заговора как раз составляли «товарищи из республик», и, хотя самих-то «товарищей» зачистили, требовалось ликвидировать и материальную базу чего-либо подобного. Причем, как предлагал Лаврентий Павлович, «физически ликвидировать». Он, ранее усиленно продвигавший идеи «коренизации», когда увидел, к чему эта «коренизация» приводит, как-то быстро свои идеи поменял. Сразу после того поменял, как его специалисты принесли ему составленный заговорщиками «список на первоочередную ликвидацию». Конечно, сейчас еще одна проблема перед руководством страны возникла: кадровая, то есть некого было руководителями в республики ставить — но ведь эту проблему можно тоже решить очень простым способом, причем способом совершенно очевидным…
Когда совещание закончилось и Аксель Иванович ушел, Иосиф Виссарионович повернулся к Лаврентию Павловичу: