А вот учебный курс составлять Алексею было одновременно и просто, и очень сложно: даже за все прошедшее с момента окончания этого института время он не забыл, чему его там учили, поскольку постоянно использовал полученные в институте знания в своей работе. Но очень многое из того, что ему в свое время преподавали, пока отсутствовало как класс — а он искренне считал, что без такой «базы» хороших программистов подготовить в принципе невозможно. И, воспользовавшись определенными пунктами Постановления, касающегося именно МИФИ, расписал очень интересную программу «расширения института», где штатное расписание на сто с лишним человек для кафедры программирования ВТ «терялось в уголке»…
Руководство и МИФИ, и Университета удивлялись лишь тому, что огромные сметы на новое строительство и оборудование были уже заранее «утверждены» Верховным Советом (а на самом деле — лично товарищем Ворошиловым), однако у него по поводу этих смет с товарищем Сталиным состоялась довольно напряженная беседа:
— Клим, а ты у нас случаем не спятил? Мне тут доложили, что Верховный Совет из резервного фонда сотню миллионов Университету на новое строительство выделил, хотя у них и с прежним огромные расходы еще предстоят…
— Не спятил, этот Воронов считает, что строить там нужно. А мне Аксель уже уши прожужжал о том, какая от вычислительных машин может быть польза…
— Так товарищ Берг просто повторяет то, что партизан этот… Воронов ему рассказал!
— Аксель не попугай, он сначала все же думает, и только потом повторяет. Кстати, раз уж об этом разговор зашел, из фонда я еще сто двадцать миллионов выделил на строительство новых зданий для МИФИ…
— Это-то я тоже знаю, но там уже Средмаш готов затраты резервного фонда вернуть… года так через два.
— Средмаш? Вернуть деньги? Не смеши мои подштанники! А вот Воронов вложения в институты вернет, мне Пантелеймон сказал, что он всегда возвращает потраченное на его проекты, причем с огромными процентами. Да и сейчас эти расходы пойдут по сути из заработанных с Вороновских проектов средств: мы на одних лекарствах уже сэкономили больше, чем на все его задумки тратится! Так что выделить четверть миллиарда…
— Ты, Клим, гляжу, большим начальником стал: четверть миллиарда для тебя уже не деньги. Да на придумки этого Воронова мы уже тратим куда как больше, чем с него доходов получаем!
— Во-первых, не всё можно деньгами измерить: Алексей своим этим уже стране дал дополнительно больше четырех миллионов граждан, а во-вторых…
— Чем он своим четыре миллиона малышей дал? — рассмеялся Сталин, и сердитости в нем сразу заметно поубавилось.
— Чем-чем… умом своим. Тем, что ты подумал, столько не сделать.
— Ну да, но на этих младенцев страна сейчас сколько тратит? Или об этом ты не подумал?
— Куда как меньше тратит, чем получает: матери-то молодые только месяцев по… ну, по году не работают, а потом с удвоенной силой стране пользу приносят. Ты хотя бы с Пантелеймоном поговори, он тебе расскажет, как эти бабы на заводах и в совхозах пашут, чтобы детям своим жизнь лучше сделать. У него в Казахстане сейчас из бюджета на материнство денег уходит меньше, чем эти бабы зарабатывают: мало того, что все блага для младенцев бабы теперь сами покрывают, так еще и прочим людям очень много всякого дают. Те же консервы для младенцев они не только на Казахстан делают, оттуда ими половина России снабжается. А эти фабрики женских затычек — они стране сколько валюты уже приносят? Жалко даже, что Воронов во врачи идти не захотел, ведь кто, кроме врача, до такого додуматься может?
— Ну да… вот только врачей у нас много, а додумался один он. Хотя он уже до такого додумался…
— Вот-вот, так что строить то, что он просит, я думаю, нужно. Хрен знает, до чего он додумается, когда в стране появятся тысячи программистов для вычислительных машин. Так вот, я не договорил: во-вторых, он-то придумывает, можно сказать, какую-то основу, а на этой основе уже другие люди столько нового и полезного делают! Так что я, почитай, не Вороному деньги выделил, а тем, кто позже на выстроенной с подачи Алексея основе придумает в сто раз больше нового и окупит все вложения стократно!