Еще заметным отличием от «прежней жизни» было заметное увеличение количества строящегося жилья. Да и качество его было куда как выше: хрущевская «борьба с архитектурными излишествами» не случилась и дома строили прежде всего красивые и удобные. Ну а то, что массовое жилищное строительство началось «в этой жизни» немного пораньше, тут Алексей ведь тоже руку (точнее память свою тренированную) приложил. Но опять, он все же считал, что наибольший вклад в этот процесс внес Андрей Александрович Жданов, который в «этой жизни» сумел остаться живым…
И все это: и резкое снижение преступности, и пресловутый «рост благосостояния» людей уже поменяло, но главным Алексей считал то, что простые люди глубоко осознали, что страна старается именно им, простым людям, жизнь улучшить. А с людей «непростых» за попытки урвать себе побольше благ за счет народа, просто шкуру спускает, невзирая на чины. Все же чистка пятьдесят третьего, причем проведенная с широкой оглаской «заслуг» персонажей, оказалась в этом плане весьма благотворной.
А еще, на что Алексей не смог не обратить внимания, заметно вырос энтузиазм молодых ученых. По разным причинам вырос, в том числе и по причинам сугубо меркантильным — но в основном из-за мощнейшей кампании по популяризации науки в прессе, в кино и на телевидении. Хотя телевидение и делало буквально самые первые шаги, но в Москве, Нижнем Новгороде, в Харькове и Ленинграде уже в эфир выходило по две программы, и «вторая» почти полностью была «учебной». Днем там для школьников передачи шли, а вечерами в основном научно-популярные фильмы крутили. Да и художественные фильмы «о науке» стали массово сниматься. Правда, большая их часть к «науке» относилась примерно как фильм «Весна», вышедший в сорок седьмом году — но и такие фильмы поднимали престиж научных работников. А уж сколько появилось научно-популярных изданий!
На новые факультеты студентов удалось набрать вообще безо всяких проблем, поскольку на них просто «перевели» часть только что поступивших, причем у них никто даже желания не спрашивал. А вот на старшие курсы (то есть на уже сформированные третьи курсы) студентов набирали строго «по желанию» — но и тут проблем не возникло, так как «желали все». Вороновы еще раз «воспользовались служебным положением» и на соответствующие факультеты были зачислены Яна и Марьяна — но на этом их «просветительская деятельность» и закончилась. Не совсем, конечно, закончилась: Алексей теперь вел специальный (вечерний) курс для преподавателей из своего института и из Университета, но «административные обязанности» им удалось довольно быстро с себя сбросить. И, хотя как раз в МИФИ проблем с преподавательским составом вообще не было, первой от обузы освободилась Сона: на место замдекана Алексей в университет сосватал одного из «мифических» аспирантов. А самого его с должности «замдекана по учебной работе» не отпускали до ноябрьских праздников. Но все же отпустили — сразу после того, как был напечатан его учебник по программированию. И напечатало этот учебник Министерство обороны: Аксель Иванович прекрасно понимал, что «специалистов нужно учить», а в его министерстве что угодно могли «своими силами» вообще на пару недель издать.
А еще к ноябрьским начались две довольно большие стройки: на территории Университета на Ленинских горах началось возведение двух больших корпусов для факультета вычислительной техники и для химфака, и оба новых корпуса строились по проектам Жолтовского. А на Каширском шоссе началось строительство нового комплекса зданий для МИФИ: тут уже Алексей решил, что «прежнему архитектору будет удобнее и строить на прежнем месте». Тем более, что он Льву Владимировичу Лилье и эскиз проекта составил «по прежним воспоминаниям». Правда, у него не было убеждения, что здания получатся «такими же»: сейчас, раз уж товарищ Хрущев сгинул в безвестности, на отделке зданий не экономили, и особенно не экономили на зданиях учебного назначения. И, судя по тому, что успел увидеть Алексей до своего «увольнения», отделка Университета будет рядом с новыми корпусами МИФИ выглядеть в лучшем случае «бедненько, но чистенько»…