Кроме обучения преподавателей он с Соной занялся еще одной работенкой: они вдвоем организовали «смешанную группу студентов», занимающуюся уже на практике разработкой компилятора с «языка высокого уровня». Ни на что не похожего — то есть непохожего ни на что, уже в мире известного. И ни на что, еще толком неизвестного. Американцы из компании IBM уже очень активно приступили к разработке языка, позднее названного Фортраном, но его структура опиралась скорее не на нужды программистов, а на возможности существующих вычислительных машин. А у Алексея возникла идея сразу перепрыгнуть через пару ступеней и разработать язык «машинно–независимый», ориентированный в большей степени на человека-программиста. И опирающегося на «архитектуру сферической ЭВМ в вакууме» с абстракциями процессора, внутренней и внешней памяти, а так же средств ввода и вывода информации. А в качестве «идеологической основы» он взял известный «всем советским программистам восьмидесятых» язык PL/1, правда, с целым рядом дополнений и изменений, учитывающих возможность исполнения программ «в диалоговом режиме». И в язык же добавил средства работы с базами данных — в общем, получился практически «неподъемный монстр» (что даже Сона заметила), но на «совместном заседании» мужа и жены было принято мудрое решение «есть слона маленькими кусочками» — и работа началась. Благо на чем работать, уже было: одна ЭВМ стояла в университете, одна — у Вороновых дома. Еще одна машина появилась в МИФИ, уже в конце октября появилась, но там давно уже имелась «большая», так что вопросы технического обеспечения разработки программ не стояли. Точнее, они не были очень острыми, все же народу над программами работало уже много, а машин было мало.
Но и эта проблема должна была в скором времени решиться. Алексей так и не понял, то ли случайно так совпало, то ли он какими-то своими действиями поспособствовал такому развитию событий — но Башир Искандарович убыл в Пензу в новенький, специально под него созданный институт. И еще в процессе создания обеспеченный довольно мощной производственной базой. А завод в Крюково, занимающийся изготовлением микросхем, за лето в размерах вырос втрое. Пока только в размерах, оборудование там должны были поставить только к Новому году — но ведь такого оборудования вообще еще нигде в мире не было! То есть нигде, кроме «старых» цехов этого же завода…
Четырнадцатого ноября в гости к Алексею снова заехал Лаврентий Павлович. То есть во второй раз заехал, но Сона его опять не узнала. Он и во время первого визита выглядел совсем не так, как на парадных портретах, а теперь еще больше обрюзг и пополнел. Но на то, что молодая женщина его не узнала, товарищ Берия вообще внимания не обратил, а сразу же отвлек от воскресных забот Алексея:
— Партизан, нужно поговорить конфиденциально. То есть твоя квартира точно никем не прослушивается, мы за этим неплохо следим, но нужно, чтобы и тут никто нам поговорить не помешал. Мы, конечно, можем ко мне заехать, но время…время терять не хочется.
— Пойдемте в кабинет, там нам точно никто не помешает, — и закрывая дверь, Алексей добавил: — и никто ничего не услышит. Я у двери поставил такой же звукогенератор, какие для вашей конторы делал.
— Ты даже дома, значит…
— Я его поставил, чтобы мне девочки работать не мешали, они часто музыку довольно громко включают или по поводу готовки чего-то вкусного чуть не до драк спорят. Но он ведь в обе стороны работает… так что я вас слушаю.
— Вот за что я тебя всегда уважал, так это за то, что ты сразу к делу переходишь и объяснять тебе все сопутствующее не нужно. Итак, у нас есть небольшая проблема… у меня есть. И ты мне можешь помочь в ее решении. Надеюсь, что можешь, потому что никто другой мне помочь точно не сможет…
Глава 12
Алексей внимательно выслушал Лаврентия Павловича и обратил внимание на то, что товарищ Берия выглядел… несколько расстроенным, таким, как будто ему сообщили, что важный проект, который он собирался скоро закончить, откладывается на неопределенное время и даже возможно навсегда. Хотя, по мнению парня, большинство людей от таких новостей впали бы либо в панику, либо — скорее — в глубочайшую депрессию:
— Партизан, мне тут сообщили неприятную новость. Довольно неприятную, но майор Ковалева сказала, что если кто и может мне помочь, так это только ты. Но сразу предупрежу: если ты помочь все же не сможешь… в общем, я обиды на тебя точно не затаю.