– Не знаю пока, сам знаешь, я повязан по рукам и ногам. Из сообщества мне не выйти. Если даже сбегу, мне и месяца не протянуть, достанут даже в той же России, – произнес Стивенсон, потирая виски.
– Ну, а русские что предлагают?
– Ничего не предлагают, написали – подумайте, мы с вами свяжемся. Да выключи эту штуку, голова раскалывается, – пожаловался Инвар.
– Тогда я не буду, уверен, что наш разговор останется между нами. К тому же, могу вас уверить, босс, что голова у вас болит не от генератора, а от вчерашней пьянки, – предупредил Радж.
– Дай хоть таблетку, какую, – попросил Стивенсон.
Радж поставил перед шефом стакан с водой и кинул туда пару таблеток, которые моментально растворились.
– Что это? – спросил Инвар.
– Отрава, но помогает снять сильное похмелье.
Стивенсон выпил лекарство и через несколько минут почувствовал, как тошнота и бьющая в затылок боль прошла.
– Так, сейчас по домам, душ, полноценный завтрак, потом дела. – Скандинав довольно шустро надел брюки, направился к двери, застегивая на ходу рубашку:
– Радж, держи язык за зубами. Конгломерат не прощает измены. Умрут даже те, кто, по их мнению, только теоретически мог нам помогать. Помни это.
Москва. Кремль.
Кабинет Президента России.
– Разрешите, Виктор Сергеевич? – спросил Шапников, вытянувшись у дверей по стойке «смирно».
– А это ты, чего встал, проходи, – оторвав глаза от экрана компьютера, пригласил Цапин.
– Позвольте, господин президент, поздравить вас с очередным избранием на пост главы государства, – громко произнес Шапников, вытащил из-за спины три гвоздики весьма помятого вида, чеканя шаг, направился к столу.
Цапин сначала удивлено смотрел на своего советника, затем встал из-за стола, замер с гордо поднятой головой. Шапников подошел, отдал пионерский салют. «Пионеры всей страны, Делу Цапина верны»!– прокричал он речевку и вручил цветы.
– Спасибо, дети, – включился в игру Цапин и трижды поцеловал шутника в щеку, – спасибо. После чего он также отдал пионерский салют.
– Пионеры, вкалывать, как лошади будьте готовы!
– Всегда готовы! – еле сдерживая смех, ответил Шапников.
– Ладно, Дмитриевич, подурачились и хватит. Спасибо за поздравление. Что там у нас на повестке? – переходя на деловой лад, проговорил Цапин.
– С чего прикажете начать, Виктор Сергеевич? С внутренних дел или …
– Сам решай, – сказал президент, не дав договорить.
– Наш резидент вошел в контакт со Стивенсоном. Первый пакет данных вручили два дня назад, – доложил советник.
– Почему докладываете только сегодня.
– Резидент задержал отчет, – пояснил Шапников.
– Чем вызвана задержка?
– Дополнительной информацией. Она весьма интересна, хоть и не имеет оперативной ценности.
– Интересно, что это за информация, из-за которой задерживают отчет? – удивился Цапин.
– Информация имеет ценность, но не первостепенную, – поправился советник.
– Давай-ка, Саша, с неё и начнем, – сделал выбор президент.
– Слушаюсь, господин президент, – произнес Шапников. Он достал из папки диск с записью.
– Что здесь?
– Запись встречи резидента и как на неё отреагировал Стивенсон, – пояснил советник.
– Что же, давай посмотрим кино, – произнес Цапин, откидываясь на спинку кресла.
Просмотр занял полчаса. Материал был уже смонтирован, отражая самые яркие моменты.
– Дмитриевич, а мы в точку попали, выбрав Стивенсона, для воздействия на конгломерат, – сказал Цапин, когда запись закончилась.
– Похоже на то, только Стивенсон не первая скрипка в конгломерате, – высказал сожаление Шапников.
– Фальшивая нота может полностью испортить даже самую прекрасную мелодию, – философски произнес Цапин. – как дальше собираетесь разрабатывать Стивенсона?
– Задача у него только одна – снизить темп развития конгломерата. С нашей стороны – помощь в подготовке к «переходу к старине» во владениях Стивенсона, – доложил советник.
– С этим вопросом мы разобрались. Что там еще у тебя? – спросил президент.
– Есть ряд текущих вопросов требующие, вашего вмешательства, – сказал Шапников и положил на стол вторую папку.
Через два часа, когда Шапников собрался уходить, хозяин кабинета остановил его.
– Саша, подожди, у меня к тебе есть разговор.
– Слушаю вас, Виктор Сергеевич, – усаживаясь на место, произнес советник.
– Саша, мы с тобой далеко не молодые люди. Не пора ли нам подумать, кто будет править страной после нас. Демократия в том виде, в каком она сейчас, в будущем неприемлема. А что дальше? Монархия? Нет, я считаю нельзя допустить, чтобы судьба государства зависела от прихоти природы. История нас учит – передача власти по родовому признаку иногда очень болезненно отражаются на развитие страны. У меня вот какая идея возникла – а не основать ли нам учреждение с узкой направленностью – поиск среди молодых кадров потенциальных руководителей, а также их подготовка. В общем, нам нужны люди, на которых мы можем положиться, зная, что они смогут продолжить начатое. Боле того, нам нужно создать систему, с помощью которой можно будет защитить Россию от нерадивых правителей. Находящийся у власти должен знать, ему придется отвечать за вред, причиненный своим правлением, – президент сделал паузу. Он встал, подошел к столику, налил себе в стакан воды.
– Сергеевич, я слушал тебя и мне стало немного страшно. Я понимаю, ты озабочен будущим страны. Будет жаль, если какой-то болван или тщеславный придурок разрушит все, что мы создавали с таким трудом. Но то, что ты предлагаешь, может дать кучке людей абсолютную власть. Представь, если бы над тобой, когда ты начинал свои нововведения, стоял такой контролирующий орган, и им бы не понравились твои идеи, – нахмурившись, произнес Шапников.
– Понимаю, это звучит дико и все же, нужен небольшой круг посвященных, в руках которых будет сосредоточена огромная власть и остриё этой власти должно существовать только для одного, для надзора за правителями. Посвященные не должны вмешиваться в жизнь страны до тех пор, пока правитель не будет представлять опасность для страны, – от произнесенной речи у Цапина появился румянец на щёках, а глаза блестели от возбуждения.
– Но кто, кто будет решать: прав или не прав глава государства? – так же горячо возразил Шапников.
– Совет посвященных.
– А кто будет в этом совете? Ведь чтобы люди не говорили, или не делали, они останутся людьми со своими слабостями и привязанностями. Кто даст гарантию, что в определенный момент эта слабость, или привязанность не сыграет важную роль в принятие решения о судьбе правителя, – продолжал гнуть свою линию Шапников. – нет, если у вас, господин президент, есть с десяток святых, то может, может быть что-то и получится.
– Десятка святых нет. Даже одного нет, но две кандидатуры, которые служат России не ради корысти, на примете есть, – мрачно произнес Цапин, слова советника и друга задели его, – а из этого следует, что найдутся и другие.
– А можно будет узнать, кто эти достойные?
– Да, один из них сидит напротив тебя.
Шапников открыл рот от удивления, и указательным пальцем показал на Цапина:
– Вы?
– Да.
– Кто же тогда второй?
– Ты.
– Нет, нет, я не хочу брать на себя такую ответственность, у меня и так дел по горло, – замахал руками советник, словно мог отмахнуться от слов президента.
– И не отмахивайся, это наш крест – брать самое трудное на себя, – как-то не очень весело усмехнулся Цапин.
– Но, Сергеевич, на сколько нас хватит при такой жизни – ну, ещё лет на двадцать. А то, что ты затеваешь, за сто лет не сделаешь, – привел последний довод Шапников.
– Насчет этого у меня с тобой будет отдельный разговор, – загадочно произнес Президент.
– Да, жить становиться все веселее, – буркнул под нос советник.
– Не бурчи, иди, работай, через месяц жду первых кандидатов, – закончил совещание Цапин.
Кузьмин сидел у себя в кабинете, ломая голову над новым заказом, поступившим из Кремля. Он взлохматил волосы и со всего маху ударил по столу.
«Ну, сколько можно, только с паровозами разобрались, – подумал он, – нате-получите, Юрий Николаевич. Теперь им нужны дирижабли, которые нужно чуть ли не руками шить, да еще и на ручной тяге. – Кузьмин был на грани истерики. Похожие чувства он испытывал пять лет назад, когда к нему, рядовому инженеру пришли из администрации президента и предложили сделать паровоз. Мало того, механизм должен быть так максимально упрощен, что бы его можно было собрать в любой мастерской.