– Ну что будем делать,– выйдя из машины, спросил Кузьмин у Аглаи, которая в поездках, ко всему прочему брала на себя функции секретаря.
– Официальное открытие завтра в двенадцать часов, – посмотрев записи в наладоннике, произнесла Аглая, – сегодня нас пригласили на ужин наши коллеги из СУ. Но это больше простая формальность. Если вам неохота идти, можно отделаться благодарностью за приглашение.
– Давай лучше пошлем туда Андрея, а сами… – у Кузнецова при этом глаза стали маслеными как у кота.
– Тише ты, – толкнула Аглая мужа локтем, – услышит – обидится. И когда ты успокоишься, два года прошло, а у тебя лишь постель на уме.
– Я про постель ничего не говорил, – обиженно надув губы, произнес Кузьмин. Я тебя в кино хотел сводить.
– Кино? Здесь снимают кино? – спросил подошедший Соколов. – Интересно посмотреть, как они это будут это делать.
– Не получится. Ты идешь на званый ужин, – разрушила планы мага Аглая.
– А чего это я иду? А вы куда? – возмутился Андрей
– Приказы начальства не обсуждаются, – прервала его Аглая.
Соловьев хоть и состроил недовольную физиономию, но больше возражать не стал, это Кузьмин можно было попробовать по спорить, с Аглаей это был глухой номер.
– Пойду, фрак поглажу, – сказал маг, демонстративно развернулся и отошел в сторону.
– Уверена, оденет самые драные джинсы, – смотря вслед Соловьеву, произнесла Аглая и повернулась к мужу – ну что, пошли?
– В кино?
– В кино, – усмехнулась женщина, беря мужа под руку. – В гостиницу, но потом в кино. И ещё я хочу мороженого и шампанского с клубникой.
– Будет исполнено, моя королева, – с радостью согласился оживший Кузьмин.
Следующий день начался с общего сбора всех участвующих в слете воздухоплавателей, от конструкторов до пилотов.
– Господа, – начал своё выступление председатель попечительского слета, немец Гостман, – рад видеть вас сегодня здесь. Вдвойне рад, что появились новые лица, а это значит, что появились и новые аппараты. И от имени всех воздухоплавателей говорю им – добро пожаловать в нашу дружную семью!
К стоящему на сцене председателю подошел один референтов и подал лист бумаги. Гостман внимательно прочел записку.
– Господа, в этом году по решению нашего совета принято решение не ограничиваться простой демонстрацией моделей и полетом в окрестностях Гамбурга. Мы предлагаем провести гонку на воздухопланах до Англии оттуда к Норвегии и обратно в Германию.
У Кузьмина открылся рот, когда он услышал сообщение. Несколько команд подняли со своих мест, выражая протест.
– Тише господа, тише. Эта часть нашего слета не обязательна, в ней принят участие лишь те, кто пожелает. Им будет выделено все, что они попросят, – попытался успокоить собравшихся председатель совета попечителей.
– Скажите, кто знал о том, что будут столь длительные состязания? – задал вопрос представитель Франции.
– Никто, – ответил Гостман. – Такое решение было принято на закрытом заседании совета. Гонка вызовет интерес к воздухоплаванью. И конце концов, пора всем показать, на что мы способны.
– А не кажется ли вам, что это слишком рискованно?
– Повторяю, участие в гонке примут только те, кто пожелают, – Гостман был разочарован реакцией участников слета. Будучи фанатиком воздухоплаванья, он ожидал, что возможность показать свои аппараты во всей красе вызовет восторг. – И напоследок сообщаю, что в нашем слете решили принять участие ещё пять дирижаблей. Это «Рим», – в зале раздались возгласы удивления, «Рим» был самым огромным и дорогим дирижаблем мира. – «Атланта», «Санта-Лючия», «Циклоп» и «Золотой дракон».
Когда Гостман закончил объявлять названия дирижаблей, в помещении стояла такая тишина, что было слышно, как билась муха об стекло. Пять самых красивых, больших и дорогих дирижаблей, созданных за последние восемьдесят лет впервые собрались в одном месте.
– Я только что получил сообщение, что владельцы этих аппаратов согласились принять участие в гонке, – продолжил Гостман. – Если кто-то хочет присоединиться к ним, прошу дать ответ в течения дня. Как вы понимаете, нужно уладить кое-какие формальности.
Кузьмин оглянулся по сторонам, никто из собравшихся не спешил заявлять о своем участии. Сомнения мучили его ещё с минуту, затем он поднял руку.
– Что ты делаешь? – тут же зашипела на него Аглая. – Опусти руку, мы не готовы.
– Прекрати, – жестко произнес Юрий, – я руководитель проекта и имею право принимать самостоятельные решения.
– Вы что-то хотели сказать? – наконец председатель совета заметил поднятую руку Кузьмина.
– Да, – поднимаясь, произнес Юрий. Я хотел бы заявить об участии нашей делегации в гонке.
– О, я рад, что в России не перевелись смелые люди, – ободрительно произнес Гостман. – Вам что-нибудь нужно?
– Дополнительное топливо, питание и теплые вещи, – немного подумав, перечислил Кузьмин. – Мои помощники вам предоставят список.
– Никто больше не хочет сделать заявления? – спросил Гостман. Немого, выждав, он продолжил. – Тогда я объявляю ежегодный слет воздухоплавателей открытым.
– Юра ты понимаешь, в какую авантюру нас всех втянул? – раздражено произнесла Аглая, едва они вернулись в номер. – Ты не согласовал свои действия с начальством, не посоветовался с нами. И это, между прочим, весьма оскорбительно.
– Аглая, прекрати, а то мы разругаемся, – примирительно произнес Юрий, подойдя к жене. Он хотел обнять её, но женщина отстранилась.
– Прекрати, мы сейчас говорим о серьезных вещах, – резко произнесла она. – Как ты мог…
– Хватит, – перебил жену Юрий. – Ты иногда забываешь, что я не только твой муж, но и твой руководитель. Который, между прочим, имеет большие полномочия. И ответственность за принятые решения лежит исключительно на мне. Я очень дорожу мнением моих подчиненных, но постоянно оглядываться через плечо, высматривая, не обидел ли я своим решением кого-нибудь, не намерен. Решение принято, и оно останется неизменным.
Есть сэр, – со злостью произнесла Аглая, – разрешите исполнять, или сначала упасть-отжаться?
– Насчет «упасть» идея неплохая, но попозже, – не замечая иронии в словах жены, ответил Кузьмин.
– Животное, – более миролюбиво произнесла Аглая и вышла из номера.
– Ры-рр, – оскалился в след жене Юрий, затем подошел к кровати взял ноутбук и бросился догонять жену.
На утро в ресторане отеля к супругам присоединился Соловьев. Он заявился в мятом фраке, причем бабочка свисала с одного боку, а на воротнике виделись следы женской помады разных цветов. Лицо мага было опухшее а белки глаз болезненно красного цвета.
– О, милая, посмотри на этого дитя порока, – съязвил Кузьмин, рассматривая севшего напротив чародея.
У Аглаи от удивления даже приоткрылся рот, она никогда ещё не видела Соловьева в таком виде.
– Андрей что с тобой?
– Вот оно, – маг дохнул на супругов перегаром и поднял указательный палец. – Вот оно, коварство женщин. Сначала посылают тебя на растерзание, а затем мило спрашивают, что с тобой.
– Но я…
– Не надо, – прервал пытающуюся оправдаться Аглаю Соловьев. – Это мой долг – прикрывать вас, не жалея свой глотки.
Маг ударил себя в грудь, так что пыль разлетелась во все стороны. – И я не в обиде, – рассматривая следы от губной помады, проговорил он.
– Судя по всему, вечер удался? – не скрывая улыбки, спросил Кузьмин.
– Не то слово, – выпятил грудь Андрей, – ну а какие новости у вас?
– Мы участвуем в гонке, – сказала Аглая.
– В какой гонке? – не понял Андрей. – Куда?
– На дирижаблях, до Англии и обратно, – поедая десерт, продолжала делится информацией девушка.
– Подождите, вы что, меня разыгрываете? – вновь спросил Соловьев и посмотрел на Кузьмина.
– Нет, – серьезно, в отличие от Аглаи, произнес Юрий.
– Какая гонка, откуда она взялась? – продолжал недоумевать маг.
– Пока ты отсыпался после делового ужина, мы успели сходить на официальное открытие. Там уважаемый господин Гостман предложил всем поучаствовать в гонке, которую совет федерации воздухоплавателей решил устроить после окончания слета, – объявила Аглая, поправляя помятый фрак Андрея. – Наше руководство с этим предложением согласилось.