– Радж, – позвал пакистанца Стивенсон.
Начальник разведки хоть и скривил недовольную физиономию, из-за того, что его заставили прервать чайную церемонию, сразу подошел к Стивенсу.
– Что случилось босс?
– Монах куда делся? – спросил скандинав.
Пакистанец задумался, почёсывая затылок, верный признак его замешательства.
– Ну, чего молчишь?
– Здесь, босс, даже не знаю, как ответить на ваш вопрос. В общем, когда я проснулся, его уже не было, – ответил Радж.
– Что говорит охрана? Пакистанец вновь принялся чесаться.
– Они не заметили, когда он ушёл.
– Спали?
– Обижаете, босс, парней я сам лично отбирал, – вступился за охрану Радж. – Тут не так все просто. Я попытался расспросить местных, но они из-за этого монаха все с ума посходили.
– И в чем это выражается? – поинтересовался Стивенсон.
– Во-первых, стоит к ним подойти, падают на колени и давай землю лбом трамбовать. Отвернешься – пытаются коснуться, а то вовсе оторвать кусок одежды. Землю, где спал монах, выскребли до скалы, даже песчинки не найдешь.
– И что это всё значит? – удивлено произнес Стивенсон.
– Все, что мне удалось понять из их лепета, так это то, что монах был не простой.
– Даже так, – усмехнулся Инвар.
– Босс, вы зря улыбаетесь, эти горы уже много веков считаются святыми. Вы заметили, что аборигены ничего не оставляют после себя.
– Нет.
– А я заметил, когда в первый день пачку из-под сигарет выбросил. Так один из носильщиков мне её потом на перевале отдал, и посоветовал больше так не делать, мол, боги покарают, – продолжал объяснять Радж происшедшие странности. – В общем, сорить в этих горах считается большим грехом. Между прочим, за это могут наказать не только боги, но также местные правители или стражники. Ещё до прихода монаха я разговаривал со старшим, он рассказывал, что многие туристы на мусоре крупно тратились. Брошенный пакет или бумажка, оценивается в один золотой, это примерно триста долларов, или сто плетей.
– А куда же тогда они девают мусор? – спросил Стивенсон.
– Есть пещеры, где они оставляют мешки с мусором, потом их забирают кто-то вроде мусорщиков и сжигают.
– Где и на чем?
– Откуда я знаю, да и неважно это. Я вернусь к тому, что услышал от наших проводников. По обрывкам слов я уловил, что монаха здесь восприняли как одно из земных воплощений бога. Я попытался узнать, почему они сделали такой вывод, но все бесполезно, для них это табу.
Высшего духа мы воспринимаем сердцем, как заявил мне старший из носильщиков и не ищем доказательств его божественного происхождения. Мы просто верим.
– М-да, – произнес Стивенсон. – Как любят говорить наши святые отцы, пути господни неисповедимы.
Дальнейшее путешествие проходило без происшествий и неожиданностей. Если не считать того, что местные жители каким-то образом прознали о приходе монаха в лагерь и теперь они съезжались со всех мест поглазеть на Стивенсона и Раджа. Правда, держались они на расстоянии. На третий день сопровождавшая их толпа выросла до несколько десятков человек и если раньше люди менялись, то на третий день этого не произошло. Прибывавшие разбивали лагерь, примерно в километре, после чего там начиналось празднество. В лагерь скандинава прибывала делегация и через проводников или носильщиков, которые также были свидетелями явления, а значит, считались причастными к чуду, передавали приглашение на празднество для Инвара и Раджа. Последней каплей, которая переполнила чашу терпения Стивенсона, стало появление одного из местных правителей. Одетый в яркие одежды, весьма упитанный, восседая на такой же толстой лошади, он появился на четвертый день почти сразу после того, как команда Стивенсона остановилась на отдых. Наверное, в этом удаленном и закрытом уголке природы, он был весьма весомая фигура, как в переносном, так и в прямом смысле. Это читалось по высокомерному взгляду, который толстяк бросал по сторонам. Въехав в лагерь, чиновник, пыхтя как паровоз, слез с лошади и отдуваясь, направился к палатке Стивенсона. Его сопровождал старший среди носильщиков, удостоенный такой чести за знание английского.
– Господина наместника, – коверкая слова, произнес носильщик, – очена просит Избранников участвоват в жертвенном приношения в честь явления Великого духа.
– Ну, все, я больше не могу, – взвыл Инвар, – Радж вызывай вертолет.
– Босс, нехорошо отказывать людям, для них это событие века, – попытался вступиться за местных пакистанец.
– Раз ты такой воспитанный, сам и отдувайся, – раздражено произнес Стивенсон и залез в палатку.
– И не забудь вызвать вертолет, – уже из палатки добавил Инвар.
– Есть, сэр, – козырнул Радж, после чего направился к ожидавшему ответа наместнику.
– Э-э, господин Стивенсон попросил меня поблагодарить вас за столь любезное приглашение, но к сожалению он не сможет присутствовать на нем, так как, э-ээ… – начальник разведки запнулся, подбирая подходящую причину для отказа, – так как Великий дух, сказал ему, что на четвертый день, он должен удалиться от мира, дабы осмыслить все услышанное.
Переводчик передал слова Раджа, наместнику. Тот в ответ понятливо закивал головой и что-то быстро произнес на местном наречии.
– Господина наместника умоляет прощение за то, что посмела беспокойство вам причинить. Он очень быстро присылать носильщик, семь штука, чтобы доставить избранных, куда они хотеть, – произнес старший носильщик, переводя слова чиновника.
– Поблагодарите наместника за заботу, но не стоит беспокоиться, за нами прилетит вертолет, – ответил пакистанец на предложение наместника.
Услышав ответ, чиновник сделал неглубокий поклон, развернулся и направился к лошадке. Тут же к нему подбежали четверо воинов, которые сопровождали наместника, и всеобщими усилиями помогли толстяку залезть на лошадь. Кобыла недовольно фыркнула, почувствовав тяжесть, затем развернулась и неспеша направилась назад к временному лагерю местных.
Через два часа прилетел вертолет. Радж расплатился с проводниками и носильщиками, вызвав радостный галдеж между местными известием о том, что все имущество, включая палатки и инструмент, оставляет им.
Вспомнилась Стивенсону и ещё одна деталь. Пролетая мимо одного из утесов, ему вдруг на миг показалось, что на вершине стоит одинокая фигура монаха. Старец помахал рукой вслед удаляющемуся вертолёту. Хоть расстояние было немалое, Стивенсону показалась, что монах смотрит в его глаза. Затем фигура стала блекнуть, растворяясь среди гор. Последнее, что увидел Инвар – как старик ободряюще кивнув головой. И в этот момент он понял, что примет предложение русских.
– Подлетаем, – обернувшись, произнес пилот, минут через десять будем садиться.
После слов пилота Стивенсон почувствовал, как стало нарастать волнение в душе. На этот раз его ждет не простой съезд любителей жить по старинке, а совсем другой контингент. Сегодня в один из его отдаленных замков соберутся люди, которые, поражали Инвара своими способностями. Те люди, благодаря которым и сохранились многие обычаи и знания древних. В общем, в ближайшие три дня в замке соберутся самые сильные колдуны и те, кто называет себя друидами. Представители Ирландии, Исландии, Швеции, Норвегии и, конечно, Шотландии впервые за тысячу лет соберутся в одном месте. Представители сразу нескольких обществ, причем многие из них имели вес в высшем обществе, обратились к Шону Магдулу, с просьбой организовать эту встречу. При попытке выяснить для чего нужна такая встреча, люди, вышедшие на него замолкали, и в тоже время они отчетливо давали понять – их интересы и интересы Стивенсона-Магдула совпадают. Мало того они дополняют друг друга.
Вертолет приземлился прямо на дороге перед замком, вызвав небольшое замешательство в замке, так как уже два года всякая техника, включая автомобили, не пересекали ворота замка. Стивенсон к своему удовольствию отметил, что парни в килтах грамотно охватили участок, куда приземлилась винтокрылая машина. У многих вместо ружей были арбалеты.