Вовану бесспорно фартило, за следующие полгода, он не только вырвался из "дубля", так ещё умудрился занять основное место центрального полузащитника клуба. За три последующих года Вовка заслуженно получил звание Мастера Спорта. Дважды, вместе с клубом занял второе место в командном чемпионате страны, а так же обрёл некоторый опыт, в играх международного уровня.
На этом, к великому сожалению, его грандиозные успехи, закономерно перетекли в свою завершающую стадию. Три с половиной года стремительно набирающей темп карьеры перечеркнула страшная авария, унёсшая жизни двух человек и основательно покалечившая судьбу самого Владимира. Но что самое ужасное, вместе с водителем погибла жена Бурхатова. А это для любящего супруга была уже потеря! Невосполнимая.
Правую ногу, в течение долгих семи месяцев, заморские эскулапы собирали практически по частям, скрупулёзно скрепляя кости и наращивая новые клетки. В конечном итоге победила молодость в купе с мировыми светилами от медицины, и Вова твёрдо встал на ноги. Но именно, что встал, гонять в футбол он теперь мог исключительно на уровне подвыпившего любителя, не более. И наш Володя, толком не оправившись от потери любимой супруги, что называется, загрустил по "чёрному", вливая в свою растерзанную душу мегалитры горячительных напитков. А что, человека, понять можно, толпы образовавшихся поклонников, а главное поклонниц, скопившихся за последние три года списывать со счетов, ох как тяжко! Тем более, когда легкомысленные фанаты списывают со счетов уже непосредственно тебя. Но в дело опять вмешался многомудрый родитель и мало того, что помог завязать с горячительными напитками, так ещё посоветовал перевестись из института Физкультуры и Спорта в институт Городского Хозяйства. В общем, на какое-то время Вован успокоился, крепко увлёкшись однокурсницами, но спустя два с половиной года, сразу по окончанию Высшего Учебного Заведения, всё вернулось на круги своя, только в более грандиозных масштабах.
К тому времени, родители благополучно перебрались в мир иной, и беднягу Бурхата, просто некому было поучить уму-разуму. За четыре последующих года, он посредством новоявленных собутыльников растранжирил все свои накопленные с таким трудом сбережения. Продал родительскую квартиру и наконец, обрёл достойное пристанище в северной оконечности города. В убогом, всеми забытом подселении аж на трёх хозяев, исключительное большинство из которых представляло беспробудных забулдыг. Это почётное звание, в полной мере подходило как к немногочисленным родственникам, прописанным там же, как и к многочисленным собутыльникам, частенько навещавшим злачные "нумера".
В ведении Вована находилась отдельная комната, аж в целую дюжину квадратных метров. Впрочем, отдельным, помещение можно было назвать весьма условно. Так как господин Бурхатов, возвращаясь из очередного "заплыва", частенько натыкался там, на пару-тройку незнакомых организмов, невзирая на пол и возраст, самозабвенно занимавшихся чистой любовью. Ну, или на худой конец, обильно удобрявших облезлые полы своим незатейливым завтраком.
Так что, Вовке в какой-то мере несказанно повезло, получив приглашение на "аменины" к бывшей однокурснице Дашке Коломейцевой. Дарья была человеком добрым и отзывчивым, и просто не могла не позвать на своё тридцатилетие, пусть опустившегося, но такого романтичного в прошлом приятеля и известного футболиста. Да и накопившееся за семь прошедших лет девичье любопытство, сыграло немаловажную роль в их последней, такой радостной, такой печальной встрече.
- Такой печальной встрече! - Отрешённо повторил бывший футболист, уже вслух, пришедшие на ум мысли, рассеяно скользя по бетонным ступенькам вниз. Вынырнув уже глубоко за полночь из Дашкиного подъезда, он направил свое несколько расфокусированное тело в направлении остановки пригородной электропоезда. Большинство бывших друзей, товарищей и подруг, принявших горячее участие в юбилее, к глубокому сожалению, проживали в непосредственной близости от Дашкиной обители и расползались по домам собственным ходом. А вот Вовке, пропившему три года назад собственную квартиру в центре города, в полном одиночестве приходилось добираться до нового места жительства, железнодорожным транспортом.
- И всё-таки я зря пил с Андрюхой эту гадость! - Размышлял Бурхат, вихляющей походкой направляясь к остановке, с трудом отвоёвывая пройденные метры. - И где он её выкопал? Божественный эликсир! Какой на хрен эликсир, отвратительное пойло, заправленное для поддержания вкуса ослиной мочой! Это у меня с него тыква трещит, точно. - В подтверждении своих мыслей Вовка схватился за голову, и наконец, разглядел в трёх десятках метров от себя долгожданную остановку. - Фууууух, приплыли значиться!..........
И всё-таки, прохладное стекло, мало чем могло помочь "трещащему по швам" лбу. Тихонько поскуливая, Вовка бездумно продолжал ещё считать проплывающие мимо столбы электропередач, когда его окликнул негромкий, но настойчивый голос:
- Ваш билет молодой человек.
Нервно обернувшись, Бурхат мутным взором кое-как рассмотрел перед собой статного мужчину преклонных лет. Но в разгорячённое алкоголем лицо, прежде всего, бросилась крупная бронзовая бляха, на овальном основании которой, читалась лаконичная надпись "КОНТРОЛЁР"
- Ого! - Только и подумал Вовка, старательно собирая разбежавшиеся по углам мысли. Бездумно шаря в кармане ветровки, он с некоторым любопытством рассматривал представителя транспортного контроля. Это был высокий старик, лет семидесяти с гаком, облачённый в тёмно синий мундир послевоенного покроя. На нём, двумя рядами, от стоячего воротничка и до самого пояса отливали золотом, массивные пуговицы с выбитыми крест-накрест молоточками. Через правое плечо болталась потёртая кожаная сумка, несколько напоминавшая собой военный планшет. Живописный портрет незатейливо дополняли, антикварное серебряное пенсне на хрящеватом носу и пышные вислые усы, непосредственно под хрящеватым носом.