— Время подходит, — проговорила Энн.
— Я должен оставить вас вдвоем, — заметил Стрикланд.
— Нет необходимости, — возразил Браун.
— Все в порядке, — подтвердила его жена.
Они возражали искренне, и он заподозрил, что их смущает возможность оказаться наедине друг с другом. Энн вдруг спохватилась:
— О Боже, а батареи?
Стрикланд посмотрел на Брауна. Его лицо было бледным и напряженным.
— Не беспокойся, — сказал он жене.
— Но как же я могла забыть, о Господи, — причитала Энн.
— Мне пришлось отказаться от них, — объяснил ей муж. — Они были заказаны поздно.
— Мне следовало проследить за этим.
— Это я виноват. — Браун говорил спокойно. — Обойдусь тем, что есть.
— Я оставлю вас, — быстро произнес Стрикланд. — Присмотрите за моей аппаратурой.
На площадке он увидел человека с полицейским пропуском для прессы и обратился к нему:
— К… когда они отправляются?
Он не справился с речью, и мужчина посмотрел на него со снисхождением.
— С приливом. — Полицейский взглянул на часы. — Меньше чем через два часа.
Стрикланд пробрался к фургону и разбудил Херси.
— Они прощаются. Пойдем.
Собираясь уже закрывать машину, Стрикланд вдруг остановился.
— Нам надо подарить ему что-нибудь.
— Что, например?
— Купи бутылку шампанского, — неожиданно решил Стрикланд. — Чтобы он мог выпить на Рождество. Поезжай на Чамберс-стрит или куда-нибудь еще и купи бутылку.
Херси знал свои права.
— Какая к черту бутылка! Мы лишимся нашего места на стоянке. К тому же сегодня воскресенье.
— Я должен подарить ему что-то.
— Да с какой стати?
Не обращая внимания на Херси, он принялся шуровать в багажнике машины. Там было полно старья, оставшегося от его прошлых съемок и мест пребывания: испорченные снимки, кассеты для пленки, упаковки от продуктов, пластиковые пакеты из-под марихуаны, куски заляпанного краской брезента. Откуда-то снизу он вытянул огромный альбом с вьетнамскими фотографиями, выпущенный в качестве приложения к «LZ Браво». На альбоме отпечатались разводы от кофейных чашек, фотография на обложке совершенно выцвела, но Стрикланд тем не менее решил взять его для Брауна.
— Позвольте заметить вам, — участливо проговорил Херси, — что вы выглядите несколько вздрюченным.
Стрикланд игнорировал его замечание.
Вернувшись на «Нону», Стрикланд увидел там Даффи и Гарри Торна. Все стояли на пароме и восторгались биноклем, присланным Брауну отцом Энн к предстоящему путешествию.
— Очень жаль, что он не смог приехать сам, — сказал Гарри.
— Все равно это очень великодушно с его стороны, — заметил Браун.
У Энн был все такой же напряженный и чуть ли не потерянный вид.
Даффи объявил, что у него есть план.
— Ты будешь от него в восторге, Рон, — обратился он к Стрикланду.
План Даффи сводился к тому, что Браун должен был провести последние минуты на берегу в молитвенной медитации в церкви благотворительной ассоциации моряков, расположенной неподалеку на Саут-стрит.
— Всего в пяти минутах отсюда. А интерьер там сногсшибательный — сплошное дерево и стекло. У них там есть огромный колокол, штурвал и прочая дребедень. Снимки будут потрясающие, даже на мой непросвещенный взгляд.
— Но это же чепуха, — дружелюбно отозвался Браун, — потому что я не из тех, кто посещает церковь.
— Все верно, Оуэн, — быстро проговорил Даффи. — Конечно, чепуха, но что тебе от этого? — Он повернулся к Стрикланду за поддержкой. — Он склонит голову в почтительном молчании. Они поместят это на календарях. Что вы скажете?
— А почему бы не отнестись с уважением к его убеждениям? — спросил Торн.
— Да будет тебе, Гарри, — не унимался Даффи. — Нельзя же быть евреем до такой степени.
— Давайте сходим, — согласился с Даффи Стрикланд.
— Да, — согласилась и Энн. Все присутствовавшие на пароме мужчины посмотрели на нее.
— Нет, — твердо ответил Браун. — Забудем об этом.
На борту «Ноны» Стрикланд дал Брауну еще несколько чистых видеокассет и сделал последние указания, а после наблюдал, как мореплаватель в одиночестве роется в своем снаряжении, выискивая свободное место для видеокамеры и кассет. В конце концов он втиснул их между двумя баллонами для подводного плавания.