— Слишком свободна, — оценил он тогда юбку. Сейчас бы он так не сказал.
Она нашла и старые простые колготки, из тех, что когда-то носили с кожаными юбками, надела старые сапоги и вишневый свитер с высоким воротником. Затем, присев за туалетный столик, занялась прической. Неразлучный стакан стоял тут же. «Когда ждешь разговора с мужем, который находится в море, выпить не возбраняется», — объяснила она себе. Тем более что в последнее время она нечасто прибегала к помощи спиртного.
Собственный вид в зеркале поразил ее. Она увидела, что причуда с переодеванием сделала ее больше похожей на ту из прошлого, чем на себя в настоящем. Волосы у нее были такой же длины, как и тогда, в конце шестидесятых.
Завороженная, она распустила их. В то время как подруги по колледжу завивали свои волосы, у нее они всегда оставались прямыми, но ничуть от этого не проигрывали. Спокойным, хотя и не совсем трезвым взором Энн продолжала глядеть на себя в зеркале. «Все живое должно цвести», — отголоском прошлого мелькнуло в голове.
Ее красота досталась ей от отца. От него она унаследовала и этот пронзительный взгляд, который, казалось, проникал под кожу тех, на кого был направлен. А также обманчивую мягкость черт и доброту глаз. От матери она получила долговязую и ладную фигуру. «Честная внешность», — как говорила одна из ее наставниц, старая и забавная монахиня. С годами она будет все больше и больше походить на отца, пока не станет такой же, как он сейчас. Ну а пока? «Совсем даже ничего», — подумала она, едва отважившись улыбнуться своему отражению в зеркале.
Она дотронулась до волос, и прошлое вновь охватило ее своими звуками и картинами. Песни и старые вагоны. Семейные общежития для младших офицеров, где все напоминало о коррупции в правительстве, филиппинском восстании, войнах семинолов. Эвкалипты — значит, Сан-Диего, сандаловые леса — Гавайи. Все время война, сводки, война, демонстрации.
Конечно, у них не было права на песни. Песни принадлежали тем, кто маршировал на парадах, безликим молодым проходимцам. Но некоторые из песен они с Оуэном сделали своими. В те дни среди моряков не были редкостью пары, курившие марихуану. Этим отличались натуры либо слишком утонченные, либо развращенные. Молодые Брауны ни к тем ни к другим не относились. Их вполне возбуждал и радовал коктейль «май тай».
«Что мы тогда знали?» — подумала она. Строевую песню «Нотр-Дам». Слова к «Берегу Довера». Она отставила в сторону стакан и вытянулась на кровати. На ночном столике стопкой лежало ее зимнее чтиво. «Вновь заневестилась» — впервые взятая в руки со времен колледжа. Новоиерусалимская Библия с Книгой Бытия, переведенной Толкиеном, — подарок ее брата Дермота, ревностного христианина и брокера, правда, с недавних пор безработного. «Жизнь и смерть в Шанхае» Ньен Ченга. Воспоминания Минны Хаббард о переходе через Лабрадор, полученные в подарок от Оуэна. Она перечитала восторженное посвящение Минны своему погибшему Леонидасу — деятельному, обреченному и покорному спартанцу.
32
В полдень во вторник Браун сориентировался по солнцу и определил, что находится в точке северо-восточнее островов Зеленого Мыса. Это не совпадало с теми координатами, которые выдавал прибор спутниковой навигации. Да и компас вел себя неуверенно, словно оказался в зоне магнитной аномалии. Ветер был влажный и порывистый. «Нона» шла в зоне Канарского течения под грот-парусом и легким дрифтером со скоростью около двух узлов.
Во второй половине дня он заметил остров справа по курсу, казавшийся черным, но с изумительными ярко-зелеными вкраплениями, радовавшими глаз своей сочностью. Остров венчала гора высотой, по его прикидке, не меньше четырехсот метров. Заглянув в морской адмиралтейский справочник, он решил, что это был один из островов Зеленого Мыса, а именно Боавишта. Позднее прямо по курсу примерно в миле от него прошла маленькая лодка, раскрашенная в яркие африканские цвета. В бинокль он смог разглядеть, что за штурвалом стоял голый по пояс коричневый мужчина с красной повязкой на голове. Лодка, похоже, была сильно перегружена и угрожающе покачивалась на волнах. На корме у нее было начертано: «Сао Мартин да Поррес».