Суть истории этой женщины мне уже была понятна. Я лишь старался отмечать разные детали. Что-то в них было не так. Я почувствовал это сразу, но пока не разобрался.
Женщина: «Он подошёл ко мне. Красивый такой, большая родинка между бровей, острый нос, ямочки на щеках, и мило так улыбается. На ломаном русском, с неприятным немецким акцентом говорит, мол, у него ко мне огромное либидо и он не хочет причинять боль ни мне, ни детям. Просит, чтобы я их успокоила, а после пошла с ним, и что больно не будет, всё будет интеллигентно. Ну, я и поверила. А что мне оставалось? Я посмотрела на мальчиков: одному 12 лет, только тифом переболел, голова остриженная, второму недавно 5 исполнилось… И увидела в глазах старшего такое сильное напряжение. «Не бойтесь, я ненадолго, – сказала и подмигнула старшему. – Пан офицер — хороший человек. Не бойтесь».
В общем, она ушла с ним. Через час вернулась. Зашла, закрыла дверь и упала. Что было потом — не помнит. Очнулась на кровати. Ребята уложили.
Психолог: «Что там произошло»?
Женщина: «Помню, как зашли в дом, где они штаб себе устроили или что-то типа того. Офицер вежливо так открывает дверь передо мною и пропускает вперёд. Я смотрю, а там человек семь-восемь других немцев. По их слащавым рожам и возгласам я сразу поняла: у него какой-то спор был с ними. Вроде, что он без силы возьмёт славянскую бабу. Посадил меня, значит, за стол, налил водки, пододвинул тарелку с едой, и я успокоилась. А через пару минут резко открылась дверь, кто-то забежал, поднял руку со словами «хайль» и что-то выкрикнул на немецком. Офицер изменился в лице, повернулся ко мне, игриво прикоснулся пальцем к моему носу, сказал, что скоро будет, пододвинул тарелку и вышел. Тут всё и началось... Он, видимо, не был старшим. Я уже не помнила ни себя, ни сколько прошло времени, когда передо мной начался какой-то шум или драка. Слышала только его крик по-немецки. В общем, вывел он меня из избы, провёл до дома, где ребята оставались, открыл дверь, но заходить не стал. Там я и потеряла сознание. Самое страшное, когда пришла в себя. Открываю глаза, а в голове сразу картинка — рож этих… и что они делали»…
Я увидел на экране женщину, закрывшую руками лицо. Её тело содрогалось. Психолог протянул салфетку, и она высморкалась. На экране значилось время записи минут на сорок, и я нажал кнопку «стоп», заметив, как в голову ударила кровь от того, что я только что осознал. Мне уже всё стало понятно. И что произойдет с Дэном — тоже. Я говорил, что иногда можно спрогнозировать, чем всё закончится. Случается это редко, но всё же.
Я посмотрел на Дэна и подумал: «Как бы ему это объяснить?» То, что я всё понимал, ровным счетом ничего не означало. Поймет ли он? Света кивнула головой в сторону стола, и я почувствовал запах свежеприготовленной яичницы с поджаренными сосисками.
– Здесь психология не поможет, – сказал я и встал с дивана. Пока я шёл к своему завтраку, он не выронил ни слова, наблюдая за мной как зверь.
– На, возьми, – я отдал ему телефон и сел за стол. Яичница в окружении румяных колбасок смотрела на меня с вожделением.
– Но ты же это тоже неплохо делаешь.
– Это не предмет психологии, – я отправил в рот отрезанный ломтик яичного белка.
– А чего это предмет? – недовольно произнёс Дэн.
– Кармы, – с трудом выговорил я, проглатывая содержимое.
– Да какая, нахрен, разница! Карма, психология… Сделай что-нибудь! У меня уже либидо к ней пропало. Это какой-то ужас… А ведь лучшей женщины у меня не было! Помоги, пожалуйста. Ты не можешь отказать человеку, который испытывает мучения. Тем более, я твой друг!
Я, конечно, знал, что в таких ситуациях следует делать. Но, как уже говорил, мне был известен исход... И я не про Дэна. Я про то, что бывает, когда кто-то из специалистов пытается на карму накинуть удавку психологии. Это не просто идиотское дело. Это довольно опасно. Обычно потом так отдаёт… А главное, не понимаешь: из-за чего прилетело.
– Слушай, – сказал я и посмотрел на него, пережевывая остатки завтрака. – А как выглядит конечный результат, которого ты ожидаешь?