Налёт таинственности этой истории, конечно же, придавал пергамент с японскими иероглифами. Я тогда ещё усомнился, подозревая Петровича в том, что он показывает обманку. Японского-то я не знал. Но дело было в другом. Не буду здесь останавливаться на этом подробно, скажу одно — люди к Петровичу тянулись, словно форель на блесну. Уважение, которые они проявляли, было сродни оказываемому колдуну или знахарю, живущему в селении и уже не раз оказывавшему помощь.
Мне и раньше приходилось слышать истории, когда мужчина спотыкался под взглядом девушки, а она просто так баловалась. Но считка устами Петровича текста прямо с пергамента о методе подготовки гейш так захватывала, что я даже решил задержаться у него ещё на пару дней, чем сильно удивил всю группу, с которой тогда приехал.
Место было глухое, в карпатских горах. В селении было не больше тридцати домов. Петрович возился с детишками, обучая их японской боевой технике Айкидо, занимался травами и консультировал людей, которые приезжали к нему из самых разных уголков страны. Кто за ребеночком, кто из-за неладов в семье, а кто и за здоровьем, когда уже врачи помочь отказывались.
Наша группа оказалась там по своим спортивным делам, и все уже собирались домой, когда я решил прийти к Петровичу вечером, чтобы поблагодарить за гостеприимный приём: место для палаток выделял именно он. Я тогда ещё подумал, что он председатель сельсовета или просто собственник земли, но всё оказалось иначе, хотя власть здесь действительно всецело принадлежала ему. Тогда-то он и показал мне пергамент.
Мы беседовали о всякой всячине, и на мои слова, что женщине не обязательно быть красивой, чтобы притягивать мужчин, он сказал:
– И что же, по-твоему, ей обязательно?
Я даже обрадовался, поскольку представилась возможность блеснуть эрудицией:
– Если у неё вторая чакра развита, мужчины идут как на нерест.
Он посмотрел на меня взглядом Дон Хуана — не по-доброму, с досадой, что приходится слышать глупость.
– Да-да, – сказал он. – Только с такой бабой жить ты как будешь? Это тебе не гейши.
Про гейш я слышал, конечно, но представление о них у меня было таким же, как и о наших путанах. Поэтому я в недоумении тряхнул головой, как собака, выходящая из озера, и посмотрел на Петровича.
– Нет, гейша — это не то, о чём ты подумал, – произнёс он. – Просто их уклад был таким, а уже потом всё пошло по другому пути.
И он поведал мне целый рассказ о женщине, которую я сам потом искал не один год. Мы выпили по настойке из каких-то трав, и он молча пошёл в другую комнату. Вернулся со свёртком в руке, завёрнутым в какую-то тряпицу. Он раскрыл его, и я увидел пожелтевшие листы, исписанные мелкими иероглифами. В груди у меня ёкнуло.
– Ничего особенного. Ему не триста лет, – сказал Петрович, разворачивая лист, свернутый в трубочку. – Это записи моего учителя. Он дал их мне, зная, что таким образом я не брошу японский.
И Петрович начал медленно читать. Понять смысл было практически невозможно. Поэтому я попросил его в непонятных местах объяснять. Однако главное я уловил сразу: дело в управлении зарядом.
Ниже излагаю, как я это понял. Прошу учитывать, что я вполне, и даже наверняка, мог что-то исказить: материал-то — не подобраться с наскока. А суть такова.
Как знает каждый образованный человек, электрический заряд — это физическая величина, определяющая способность материальных объектов быть источником электромагнитных полей. Написано заумно, но вы перечитайте. Это ведь не рассказ для развлечения. Фраза почти из википедии, но хочу сказать, что так мы знакомимся с известным нам всем явлением — магнитом.
Гейши магнитировали. Вот в чём штука! Они ведь почти не говорили. И магнит их не был тем, что я назвал активной второй чакрой. Сексуальность сама по себе — явление, которое имеет место быть. Но, как сказал Петрович, мужчина ищет в женщине не секс, а путеводную звезду. Секс лишь наживка. А вот путеводная звезда — это всегда магнит.
Магнит, с одной стороны, это твёрдый материальный объект, а с другой — обладающий электромагнитам полем (зарядом). И вся наша жизнь — это именно заряд, в котором пребывает и наша психика, и наше сознание.