Михаил отпил из чашки, посмотрел куда-то в сторону и на мгновение замолчал. Вдали виднелась площадка летнего кафе в окружении вековых, руками не объять, деревьев. И на их фоне сервированные столики с красными скатертями и стульями из ротанга, отделенные горшками с драценами; чуть дальше – небольшой фонтан с писающим мальчиком. Продолжая разглядывать местность и не поворачивая головы, он заговорил:
– Я спросил тётку: «Кто это?», немного удивляясь своему интересу. Я ведь одной ногой был уже «там», но кто-то внутри меня подавал новые звуки, незнакомые мне ещё.
– Семён это. Мать у них умирает, — ответила тётка. Тихо так сказала, обречённо. – Уже как третий месяц болеет, вся высохла. А в доме он да младшая сестрёнка. Помогаем, конечно, чем можем. Но нас в деревне, сам знаешь, сколько осталось.
– Как сейчас вижу, – продолжал мой собеседник, – сидит, значит, тётка на табурете, вытирает глаза фартуком, а потом рукой махнула и говорит:
– В общем, в лес он ходит. Насобирает лисичек, а потом несёт ко мне и просит, чтобы я сварила маме суп. Прошлый раз, когда приходил, сказал, что еда ещё вчера закончилась. Но ведь каков малец! Не пришёл просить, а лисички принёс. Я еле сдержалась, чтоб не зарыдать при нём.
Я заметил, что к нам быстрой походкой идёт официант. Он двигался словно почтальон с важным письмом. Взглядом я дал ему понять, что мы заняты, и он резко остановился, словно затормозила машина.
— Тут меня как передёрнуло, – продолжал Михаил, не успев отвлечься на официанта. – Что это было, уж и не знаю. Только после этого дня всё как изменилось. Правда, не сразу. И только после уже я наткнулся на одного человека, видео которого мне друг показал. Но, видите ли, странность какая! До сих пор не могу понять... Технику, которую на этой записи я увидел, держу как святыню. Это просто какое-то волшебство, понимаете? Я ведь не сразу встал на ноги. И без неё, уж не знаю, что было бы. Но внутри себя поднялся я сразу… Вот с того момента, как дверь скрипнула. Сила какая-то появилась... Помню, начал подтрунивать над тёткой, шутить, она аж воспряла духом. Но я не об этом хотел сказать. Точно помню, что изменения начались не после техники из видео, а с того самого случая с мальцом. Вот в чём странность!
— А что за техника на этом видео? — спрашиваю я, а у самого сердце замерло. Про странность мне как раз понятно, не терпелось узнать та ли это техника, о которой я думал, и не Джордж ли часом здесь след оставил.
Михаил начал рассказывать о технике, и сомнений, что это от Джорджа, у меня уже не осталось.
— Но, не в ней дело, – продолжал он, – вернее, без техники этой никак, но тут другое. Мы все – боги. Но таковыми являемся только до момента, пока не потеряли это нечеловеческое качество. Без него в этом мире вообще никак! Матрица прикольная здесь. А вот что именно вдохнуло в меня жизнь, понять до сих пор не могу. Точно знаю, что всё случилось раньше... С мальцом этим, а не с техникой. Понимаете? Но не мог же он...
— Хотите, скажу? – тут же выпалил я, и только его удивление немного мешало мне сконцентрироваться и начать объяснять суть того, что с ним произошло. – Не в мальчике дело и не в техниках, здесь я с Вами согласен.
— А в чём тогда? – посмотрел он на меня и сдвинул брови. Видно было, что он в нетерпении.
— Дело в том, что Вы пошли внутрь боли.
— В смысле? — спросил он, явно не понимая.
— Есть такой эффект. Удивительная вещь, скажу я Вам. В какой-то момент Вы согласились остаться с болью навсегда.
— Не совсем понимаю Вас.
— Вы ведь что не переносили?
— Да жизнь свою эту… калекой.
— И жить не хотели и не хотели её терять. Это и есть ад. Ад — это ведь беспомощность. Понимаете? Когда на Ваших глазах умирает пёс, а Вы ничего не можете сделать — это оно… Вы не хотели жить так и одновременно не хотели уходить из жизни. Это связка двух фантомов — две энергии держали Ваше сознание как в зажатых тисках. А когда Вы решили умереть, один из фантомов умер; связь оборвалась. Тиски отпустили Ваше сознание. Вы по-прежнему не хотели жить так, но вы уже были свободны от смерти. А потом подоспело видео Джоржа.
— Вы знаете его? – с подозрением спросил Михаил.
— Как Вам сказать… Не скрою, хотел бы знать лучше. Но я давно заметил эту странность: идёшь внутрь боли, и потом как чудо! Я бы сказал, мальчик появился уже по следам вашего входа в боль, и потом чудо, а не наоборот. Понимаете? Мальчик зашёл бы и так и так. Просто на это событие наложилось то, что явилось следствием Вашего входа в боль – принятие. Случайно или с помощью ангелов, не знаю уж, Вы будто открыли руками створки дверей лифта, разжали их своими слабыми пальцами и проникли внутрь — в боль. А это ведь лифт. Он и потащил Вас наверх — к жизни. Понимаете, физическая это боль или психическая, не суть важно. Вход в то, что не можешь переносить, и есть выход из этого.