– Зачем я сижу здесь в одиночестве и с книгами — тебе не известно. Истинную цель мою ты не знаешь, милок. Но разозлил ты меня на этот раз сильно, – заявил он тоном Жеглова из одесской бильярдной.
– Батя, пойми, у меня пару часов до конца увольнения осталось, а водила сказал, что девчонку без денег не отдаст. У меня только на обратную дорогу осталось. И Чапаева я, правда, люблю. Фурманов его здорово описал.
Он посмотрел на меня взглядом гладиатора, сожалеющего о необходимости сделать своё дело, но упоминание автора книги «Чапаев» приостановило замах меча.
– Это он тебя привёз? – кивнул старик в сторону машины.
– Ага.
Дед медленно начал подниматься, наконец, встал и неожиданно для меня поковылял к машине, успев зло выхватить из моих рук «Чапаева». Я поплёлся следом, ощущая себя разбитой легковушкой, которую тянут на буксире. В такие моменты трудно понять, от чего тебе хуже: от того, что с такой малой скоростью ты двигаешься на долгожданное свидание, или от того, что надежды добраться до него уже вовсе нет.
Постепенно остатки моих извилин, ещё топтавшихся внизу, начали медленно перемещаться назад, в район головы. Одна из них подошла к той, что оставалась со мной, и спросила:
– Который час?
– Почти десять, – ответила извилина, явно скучавшая, устроившись на бугорке моего мозжечка. – А ты чего вернулась?
– Контролирую, чтоб он чего не ляпнул сейчас.
– Понятно, – вздохнула первая.
Дед шёл очень медленно, но с какой-то необъяснимой уверенностью — как танк. Приблизившись к машине, он пригнулся, как делают, чтобы лучше рассмотреть что-то, и постучал водителю в окно. Стекло медленно поползло вниз, и из тёмного пространства появилась голова с открытым ртом и выпученными глазами, будто увидевшими инопланетянина.
– Что Вы здесь делаете, батя?
– Тебя ждал. Ты чего машину взял без спросу?
Водила засуетился, начал искать что-то возле педали газа, потом возле коробки передач, а потом начал делать странные движения головой, будто пытаясь спрятать её между плечами.
– Так, без дела стоит же. Я хоть пару копеек домой принесу.
В мою голову стаей ринулись оставшиеся извилины, ещё веря в чудо. И я услышал сразу их всех:
– Это его тесть, – говорила одна.
– Нет, это отец, – вторила друга.
– Какая разница? Посмотрите, как он его боится, – вмешалась третья.
– Да, да. Тело недвижимо, а голова то вдавливается в плечи, то выскакивает…
Вдруг они замолкли, как по команде.
– У тебя до скольки увольнение? – услышал я злой голос и увидел хмурый взгляд деда, обращённый ко мне. – До 24. 00?
Две узкие щели его глаз, ещё недавно напоминавшие прорези военного ДОТа, постепенно приобретали другое выражение. Было ощущение, что позади его плеч начали образовываться крылья.
– Ага, – тихо сказал я.
Он повернулся к водиле, посмотрел на него с презрением, кинул в него «Чапаева» и рявкнул:
– Сидишь здесь до одиннадцати и ждёшь его. Понял? Попробуй только уехать.
Тот посмотрел на книгу, а потом на старика:
– А это что?
– Читать будешь. Я потом проверю, – сказал он и посмотрел на мою девушку, – иди, милочка, ты свободна.
На его лице было выражение раненого бойца, который решил остаться прикрывать отходящую группу товарищей. Все мои вернувшиеся извилины хором закричали: «Благодари его, благодари». Я смотрел на деда взглядом собаки Хатико.
Он подошёл ко мне и тихо сказал: «Найдёшь меня потом. Только учитывай, что кризисные операции идут по двойному тарифу». Я обмяк от счастья и готов был отдать всё, что у меня было, а не просто купюру с двумя нулями.
– А как я Вас найду?
– Спросишь, где отставной генерал живет. Меня тут все знают.
* * *
В часть я вернулся только утром. Гауптвахта и последующая задержка моего дембеля аж до декабря оказались для меня самым длительным периодом счастья. «Надо же, как непредсказуема жизнь», – вспоминаю я сейчас то время и смотрю на свою жену, которая возится у плиты, готовя мне завтрак.
И кто, скажите, знает, что это самое счастье и есть беда? Да, оно вкусное. Но за эти фантомы влюблённости и радости, а по сути сбывшиеся «хотелки», которые никогда не перестанут путать со счастьем, нам позже придётся получить не один кушак боли. Мы начинаем требовать от близкого человека то, что с его помощью однажды смогли заполучить. Фантом счастья всегда прячется под мольбертом.
– Ты вчера опять Чапаева читал? Хочешь проведать Генерала? – спросила Катя.
– Та вот думаю.
С генералом я уже встречался с регулярностью один раз в квартал. А иногда приезжал срочно. Он для меня в то время был как учитель. В делах моих предпринимательских вещь просто незаменимая, ибо бизнес — это люди, а управлять ими — не просто командовать. Но в последнее время тема чаще всего была другая.