– То есть, мысль и я — это не одно и то же?
– Именно. Но есть один момент, без которого Вы не сможете опознать мысль, чтобы перестать считать её собой.
Он кивнул, показывая, что готов услышать ответ.
– Любая мысль звучит всегда как «я», в то время как истинный Вы — это всегда только одно внимание, опознавшее это ложное «я», то есть, самозванца. До его обнаружения Вы в его оковах, в плену мысли.
Я хотел добавить, что любой мастер вроде Брюса Ли разбрасывает 20 человек не при помощи приёмов, вернее не только с их помощью: он использует технику отшвыривания мыслей — тех самых ложных «я». Но передумал, сейчас он это вряд ли поймёт.
– Вот вчера был случай, – развивал я тему про внимание, – женщина истерила и кричала, что боится умереть, оставив ребёнка одного. Я только и смог, что заставить её глубоко дышать. А ведь «я умру от Ковида» — это всего лишь мысль, в которую проваливается внимание. Женщина даже больной не была.
Так что я промолчал про мастера. Но не стал скрывать от него другое. Ведь он хватался за желание понять, как со всем этим справляться.
– Мысль, опознанная как «я» — это специальный духовный статус: Вы вне мысли. Фэрштейн? – каждый раз, произнося это слово, я включал СВ (это мой специальный приём, вроде включения сознания на турбооборотах). Я делал это, чтобы облегчить его понимание. – Видите ли, мысль… она, как чёрная дыра для космического корабля. Опознайте мысль, но опознайте её как «я», и Вы сразу становитесь собой — истинным Я, вниманием. Теперь Вы в настоящем времени, а не внутри какого-то ужаса. Вы с Богом. Необязательно быть ИМ. Нужно лишь быть с Ним (в настоящем времени).
– А когда я умру? Я ведь всё равно умру, – не унимался Дак.
– Повторите это ещё раз, – попросил я.
– А когда я умру… – повторил он.
– Вот так звучит мысль. «Я умру». Это голос. Кто-то внутри Вас гавкнул, и Вы услышали это. Так выглядит мысль. Причём живёт она в то время, когда живёте Вы. И именно мысль отравляет Вашу жизнь. Эта или какая-то иная... А когда Ваше тело уснёт, Вы никогда не узнаете об этом.
– Почему это?
– Вы помните себя во сне?
Я посмотрел на него и увидел тот же пространный взгляд. Он пытался представить себя спящим.
– Вот что я Вам скажу. Вам нужно при жизни научиться определять ад и уметь выходить из него при жизни: то есть, научиться выходить из мыслей, выходить из «я», которое не Вы.
– Как это сделать? И как победить страх?
– Ныряя в него ещё глубже, – ответил я в унисон его вопросу. – Из водяной воронки нельзя вырваться, если только не нырнуть в неё глубже. Там давление ослабевает, и Вы уже можете выскочить из потока.
– Но это невозможно!
– Почти невозможно. Но Вы и не пробовали. Вы неистово били руками по воде, пытаясь убежать от потока, который как удав заглатывал Вас, вместо того, чтобы нырнуть в него.
– И в чём разница? Ведь, так или иначе, я был бы…
Он замолчал, пытаясь сформулировать, где бы он был, и я ему подсказал:
– Я скажу где. Ныряя вглубь страха или боли по своей воле, по собственному решению, Вы удерживаете себя рядом с Богом. Борясь — Вы исчезаете как связь с Ним. Мы все исчезаем в борьбе с чем-то. Исчезаем духовно, не телесно.
– Но как мне избавиться от боли?
Я хотел сказать, что ему делать, но передумал. «Ещё рано», – подумал я.
– Никак. Вам нужно сделать выбор: быть или не быть. Если Быть — будет боль. Если Не Быть — не будет ни боли, ни жизни, и Вы исчезнете. Будет спокойно и тихо. Эмоциональная боль — это водяная воронка. Только кажется, будто из неё нельзя вынырнуть.
– Мне так больно, что я готов выбрать исчезнуть.
– Вот и отлично. Тогда ныряйте вглубь. А Бог сам решит, что с Вами делать.
– Но я не хочу!
– Да ведь Вы уже внутри воронки. Она вас затягивает! – Я снизил тон и усилил СВ. – Так решитесь и нырните в неё глубже!
– Я не могу. Это выше моих сил, – прошептал он.
«Что и требовалось доказать, – подумал я. – Рано ещё… Это и правда пока ему не под силу». Я попросил извинения и отлучился в туалет. «Не готов. Но ведь не уходит! Мог извиниться и сказать, спасибо, мол, так и так, до свиданья. Но он остался. И его намерение нельзя не опознать,» – крутил я в голове.
– Послушайте, Дак, – сказал я, вернувшись и присаживаясь на скамью, – кажется, я знаю как Вам помочь.
– За деньгами не станет, – услышал я и подумал, что его и правда припекло.
– Деньги здесь ни при чём. Я помогу Вам также, как однажды Вы помогли мне. Но у меня есть одно условие. Оно будет посильнее, чем деньги или даже очень большие деньги.
Дак смотрел на меня, будто ожидая приговор.
– Ну, не тяните.
– Я думаю. Как же объяснить, – я на мгновенье замолк. – Вот представьте, Вам нужно за перевал, на другую сторону высокой горы. Вы нашли проводника, шерпу. Тот знает путь и даже согласен нести Ваш груз. И вот Вы его спрашиваете: какие, мол, гарантии, что дойдёте до цели. И шерпа отвечает: «Никаких. Идти-то Вам». Понимаете? Я не знаю Ваших внутренних сил.