Несколько неуклюжих косматых силуэтов с горестным ревом подбегают к мертвому лесному великану, за ними поспешно ковыляет силуэт больше и косматей - выводок чугастров оплакивает погибшего отца.
- Ты… Значит легенды не лгали! - эльфийка на удивление быстро справляется со страхом и словно забывает об умирающем на ее руках; ее взгляд устремлен на чернокнижника, - Проклятые. Враги круговорота, разомкнувшие коло жизни и смерти...
- Отлично, - колдун насмешливо фыркает, - Мне было мало невменяемых паладинов - теперь меня будут обвинять в своих выдуманных грехах полоумные друиды.
- Нет, - эльфийка отшатывается, закусив губу, - Прости если это прозвучало грубо. Ты спас меня. Ты и твой… воин.
Несостоявшаяся жертва усердно пытается подбирать нейтральные слова.
- Не забирай Чуга и Лиса. Они нужны - каждый своему племени. Помоги нам - и я сделаю все, чтобы помочь тебе, чего бы мне это ни стоило.
Плечи некроманта трясутся в беззвучном смехе.
- Я похож на целителя, глупая девочка? Или ты хочешь, чтобы я поселил тени в их тела, как в наших коней? Только Светлый мог воскрешать - и его жрецы. Когда-то.
- Ты - нет… А я да. Не дай их душам раствориться в Вечной Тьме, а я позабочусь об их телах. Пожалуйста.
Колдун молчал, перебирая что-то в складках балахона, словно ища ответ.
На залитой кровью траве захрипел и вновь забился в предсмертных конвульсиях мертвый мгновение назад чугастр, заставив свою родню в страхе отшатнуться.
- Хорошо, - бледная рука выскользнула из складок грубой ткани, - Не мешкай, друид. Им больно. А умереть они не могут, как ты и просила.
Ритуал
Ритуал был зрелищным, правда вся тяжесть плетения чар, казалось, легла на плечи эльфийки. Чернокнижник стоял молчаливым напоминанием о смерти, терпеливо ждущей, когда живые наиграются в свои игры. Минуты, годы, вечность - не так уж и важно, у Смерти очень много времени.
Все, кроме двух повисших на волоске от смерти существ, колдуна, друида и воина в железной маске послушно и поспешно убрались за пределы прогалины. Ритмичной, то затихающей, то ускоряющейся песне заклинания и ударам бубна послушно вторило все живое на поляне, словно пустившись в безумный, хаотичный танец: трава росла до невиданной высоты - чтобы быть задушенной и прижатой к земле свежей, нетерпеливой порослью, отчаянно пытающейся отвоевать свое место; в зарослях живым ковром кишели насекомые, превратившие в голые кости тела паладинов и ополченцев; холмы муравейников вырастали и рассыпались так быстро, что казалось, будто живые шевелящиеся комья ползают по поляне - обезумевшая, многократно ускоренная жизнь пожирала сама себя, обходя стороной раненых чугастра и эльфа. Бывшие при смерти считанные мгновения назад, теперь их раны затягивались с непостижимой скоростью.
Скоро все было кончено; напев умолк, затих бубен, обессиленно опустила руки эльфийка. О только что совершенном над магией жизни извращении напоминала только поляна, покрытая исполинской растительностью.
Чуг ошеломленно ворчал, потряхивая круглой косматой головой, неловко поднимался на лапы - тело, не отошедшее от шока, плохо слушалось лесного великана.
- Лунь-Лунь… Голова - два уха, - голос свежеспасенного эльфа звучал слабо, но искорки смеха было сложно не заметить, - Вот теперь нас точно убьют. За осквернение священного обряда. Придет старейшина, потрясая вислыми частями тела… я про уши… а с ним весь круг друидов, преисполненных духом могучего дуба - только, к сожалению, в головах - и мы пожалеем, что нас не прикончили выродки из залесья… Ай!
Эльф неловко упал в траву.
- Нашел о чем думать, балбес! А еще наставник охотников, надежда племени, - эльфийка щелкнула воскрешенного по носу, - С таким героем мы точно обречены. Куда дергаешься! Ты же не Чуга - отлежись.
Лис уворачивается от второго щелчка и пошатывась все-таки поднимается на ноги. Подоспевшие соплеменники подхватывают вернувшегося из мертвых под руки.
Эльфийка оборачивается к колдуну.
- Спасибо тебе прок.. чародей, - слегка покраснев исправляется друид, - Дети леса чтят данное слово. Мы все перед тобой в неоплатном долгу.
Чернокнижник, кажется, игнорирует слова благодарности.
- В ваше селение вместе с всадниками должен был приехать человек - высокий, в белой накидке, с повязкой на глазах.