– Ты хорошо сражался со мной, Кулэйн, и сегодня, и раньше – произнес тот незабываемый голос. – Ты будешь жить со мной в мире?
С последним вздохом он рассмеялся прямо в лицо Артуру Ястребиное Крыло.
Он ненавидел воспоминания о том, как умирает. В его памяти пронеслась дюжина других битв, столь же древних, но теперь ставших его воспоминаниями. Артур Пейндраг был трудным в общении человеком даже до того, как начались войны.
Глубоко вздохнув, он осторожно подбирал слова. Было бы совсем некстати заговорить на Древнем Наречии.
– Конечно, нет! – Солгал он. Мужчина, не умеющий убедительно врать, быстро бы получил у женщин от ворот поворот. – Свет, Ястребиное Крыло умер тысячу лет назад! Что это за вопрос?
Ее рот медленно открылся, и какое-то мгновение он был уверен, что она намеревается ответить вопросом на вопрос.
– Просто глупый вопрос, Игрушка, – ответила она наконец вместо этого. – Я не знаю, с чего это взбрело мне в голову.
Напряжение в его плечах слегка ослабло. Конечно. Он же та'верен. Люди рядом с ним делают и говорят такие вещи, что никогда не сделали бы где-нибудь еще. Сущая ерунда. Однако, такие штуки могут стать неудобными, если станут происходить слишком близко к их убежищу.
– Мое имя – Мэт. Мэт Коутон. – Он мог бы и вовсе ничего не говорить.
– Я не могу сказать, что буду делать, вернувшись в Эбу Дар, Игрушка. Я еще не решила. Возможно, я сделаю тебя да'ковале. Ты недостаточно привлекателен для виночерпия, но вероятно, мне будет приятно иметь одного такого. Однако, ты взял на себя некоторые обязательства относительно меня, и мне доставит удовольствие пообещать тебе кое-что сейчас. Пока ты выполняешь свои клятвы, я не убегу и не предам тебя, я также не буду настраивать против тебя твоих последователей. Я полагаю, что этим все необходимое исчерпывается.
Госпожа Анан в изумлении воззрилась на нее, а Селусия издала какой-то неопределенный звук, но Туон, казалось, не замечает ни одну из женщин. Ожидая ответа она смотрела только на него.
Он хмыкнул. Не застонал, просто хмыкнул. Лицо Туон было спокойным, точно строгая маска из темного стекла. Ее спокойствие было безумием, но оно заставило бы и взгляд безумца казаться разумным! Она должна быть не в своем уме, если думает, что он поверит этому обещанию. Хотя, он думал, что она действительно рассчитывала на это. Либо это, либо она была лучшим вруном, чем он когда-либо надеялся стать. У него снова возникло тошнотворное чувство, что она знает больше, чем он. Смешно, конечно, но оно возникло. Он проглотил комок в горле. Твердый комок.
– Ну, если это хорошо для тебя, – сказал он, пытаясь выиграть время, – а как насчет Селусии?
Что на этот раз? С этими игральными костями, кувыркавшимися в его голове, он не может думать.
– Селусия выполняет мои желания, Игрушка, – нетерпеливо сказала Туон. Синеглазая женщина выпрямилась и уставилась на него, как будто возмущенная тем, что он сомневается в этом. Для горничной она могла выглядеть свирепой, когда хотела.
Мэт не знал, что сказать или сделать. Не задумываясь, он плюнул на свою ладонь и протянул руку, как будто скреплял сделку, купив лошадь.
– Твои манеры… грубы, – сказала Туон сухим голосом, но плюнула на собственную ладонь и пожала его руку. – «Цена уплачена, свое, просивший, получает» – что означает эта надпись на твоем копье, Игрушка?
На этот раз он застонал, и вовсе не оттого, что она прочитала надпись на Древнем Языке на его ашандарее. Проклятый булыжник и тот застонал бы. Кости остановились как раз в тот момент, когда он коснулся ее руки. Свет, что произошло?
В дверь легко постучали, и он стремительно развернулся, зажав в каждой руке нож, готовый метнуть их в любого, кто войдет, настолько он был взвинчен.
– Стой за мной, – резко произнес он.
Дверь открылась и внутрь просунул голову Том. Капюшон его плаща был поднят, и Мэт обнаружил, что снаружи идет дождь. Из-за Туон и игральных костей он не услышал, как стучит по крыше фургона дождь.
– Надеюсь, я ничему не помешал? – поглаживая свои белые усы спросил Том.
Лицо Мэта вспыхнуло. Сеталль застыла, собираясь воткнуть вышивальную иглу с синей ниткой в ткань, а ее брови, казалось, готовы были вылезти на затылок. Напряженно сидя на краешке другой кровати Селусия с огромным интересом наблюдала за тем, как он прячет ножи в рукава. Он не думал, что она из тех, кому нравятся опасные мужчины. Таких женщин следовало избегать; они находили способы заставить мужчину быть опасным. Мэт не оглянулся на Туон. Она, возможно, уставилась на него, как будто он скакал подобно Люка. То, что он не хотел жениться, еще не означало, что он хочет, чтобы его будущая жена считала его дураком.