Жаль, что придется обломать носы этим дилетантам. Потоки маны, что уже привычно циркулируют по дряхлому телу подобно крови, вышли наружу, цепляясь за магию вокруг и создавая заклинания. Отряд магов, что только закончили формировать заклинание с пафосным названием «адский котел», даже не заметили, как начался дождь и лишь раскаты грома заставили всех осознать, что они проморгали. Вспышки молний посыпались на врагов Деная, поражая и убивая магов.
Паника посеялась в рядах опонента и сорвав заклинание, те стали наспех создавать себе укрытие. Жалкое подобие магов. Всего полминуты прошло и старик взмахнул рукой, создавая смерч, который тут же направился к вражеским отрядам, а через минуту, еще два таких же окружало бедняг с флангов. Маги поражались способностям старика. Подобные чары, создаваемые одним человеком, были чем-то запредельным, чем-то невозможным для людского понимания.
Во всяком случае для тех, кто вбил себе в голову абсолютно идиотское представление о магии и его происхождении. Денай же был другим. Видя вещи по иному, в более правильном виденье, тот мог создавать заклинания, для которых потребовалась бы подготовка и целая группа архимагов. Он за жалкие секунды подготавливал заклинания, да и к тому же они длились на порядок дольше других. Прибавить к этому невероятный контроль стихий воды и воздуха и Денай становится воистину бедствием мирового масштаба.
Был у него лишь один минус — запасы маны. Будь у него источник больше, он бы мог за секунды создавать локальные армагеддоны. Но, к сожалению, на каждое глобальное заклинание тот тратил почти все запасы, а потом вынужден был ждать, пока восстановится часть запасов. К счастью для старика, даже так он мог противостоять большинству противников: большие группы уничтожать потоками массовых заклинаний, а на одиночек тратиться экономнее. Вот и сейчас, всего спустя пять минут, от целой армии магов не осталось и следа. Денай с усталым лицом присел на рядом стоящий камень, чтобы тяжело выдохнуть… И все же возраст берет свое, тот ведь давно уже должен лежать в могиле, а вместо этого позволяет себе создавать нечто подобное, вот и расплата после боя.
Когда боевой странс отступил и больше не скрывал ощущений тела, в глазах все темнело, руки дрожали, а сердце колотилось, как бешенное — того и гляди остановится. Впрочем, деду недолго еще надо, всего ничего до полуночи и тогда… Мысль свою Денай закончить не смог, ощущение опасности ударило с невероятной силой и включенное магическое зрение заставило старика ужаснуться.
Земля под его ногами, на которую тот ни разу не взглянул, была пропитана магией: ужасной, зверской и отвратительной. Конечно, Денай понял, что это заклинание, которое было запрещенно сразу, после первого применения; природу которого запретили исследовать и которое в свое время было названо "орудием судного дня", а его создатель был безумцем, что по слухам, создал его по велению таинственного голоса, а назвал он его просто «Пустота».
Это заклинание не имело пафосного эффекта, не было в нем чего-то завораживающего или красивого. Оно было предельно простым. Все, чего оно настигло — исчезало. Ни единого следа, улики, намека на существование, ничего. На месте, где впервые применили это заклинание, даже мана исчезала и не появляется по сей день. Денай быстро осмотрелся вокруг, ищя границы вражеской атаки и ужаснулся.
Сотни километров, не меньше. Это безумие, для такого нужны были десятки сильнейших архимагов, которые осознают, что все эти территории превратятся в безжизненную пустыню, где не будет ничего. Сотни километров человечество потеряет навсегда только для того, чтобы убить одного дряхлого старика. Невозможный сон, что разворачивался прямо на глазах у Деная.
Тот не бежал, не искал выхода, даже не думал о том, как спастись. Все и так было понятно — он обречен. За такой радиус тот не убежит, не в своем состоянии. А значит остается сесть поудобнее и ждать конца… А потом в голове Деная щелкнуло, простое заклинание, являющиеся неким будильником — сработало, оповестив архимага о том, что в этот самый момент начался новый день, а Денай стал первым человеком, дожившим до своего столетия. Не веря в просиходящее, старик поднял голову к небесам и своим хриплым, едва различимым голосом произнес: