Дем Михайлов
Перекресток одиночества-3
Глава 1
— Так ты не охотник теперь! — заметил сидящий в отапливаемом салоне вездехода Зурло Канич.
Я сидел к нему спиной и не видел его лица, но знал, что почти восьмидесятилетний крепкий старик нервничает. Настолько сильно переживает, что его даже потряхивает — как и его верного товарища Анло Дивича. Как и еще троих их соотечественников, закутанных в тряпки так плотно, что казались приткнутыми к стене коконами. Я знаю имена каждого из них, но они все время молчат, стараясь даже не шевелиться и поэтому остаются для меня безликой живой массовкой.
Я сосредоточен на дороге. И на разговоре с Зурло и Анло.
Оба они граждане Луковии. Оба они сидельцы, что отбыли здешний тюремный срок от звонка до звонка — полные сорок лет отлетали внутри одиночных тюремных келий. Оба они были высажены на ледяных просторах, получив долгожданную свободу. И они же оба, оказавшись в Бункере, основанном и управляемом бывшими жителями моей родной планеты Земля, стремились оказаться среди своих — таких же как они выходцев из Луковии. Да… за моей спиной сидели два инопланетянина, что выглядели абсолютно обычными людьми. Разница во внешнем облике настолько невелика, что не сразу и обратишь внимание — первое, что сразу бросится в глаза, так это как бы расплющенные переносицы. Затем уже заметив чуть необычный разрез глаз, удивишься тому, что щетина на верхних губах невероятно густая, прямо как сапожная щетка, а вот на щеках и подбородке она уже куда пожиже, хотя той же длины. И только беззастенчивое разглядывание позволит заметить еще пару отличий — форма ушных раковин, чуть иные будто приплюснутые затылки, удивительно крупные зубы. Но все это такие мелочи, что в них никогда не опознаешь «чужих». А если и заметишь все эти несообразности, то скорее поинтересуешься с какой-то такой далекой страны они родом. И если они, к примеру, коротко скажут, что мы мол с Исландии, Гренландии или там еще откуда — то ты и поверишь. Даже проверять не станешь как там на самом деле выглядят коренные жители. Возможно, заглянув им под одежду, можно увидеть что-то более… иное… но я такой потребности в игре «найди сто отличий» не ощущал. Люди как люди.
Вот такие вот инопланетяне.
Одна из рас, что также как и мы — земляне — обладает стойкостью к здешнему… Шепоту… что вечно доносится от страшного Столпа, представляющего собой исполинскую ледяную колонную с плененным внутри невероятным существом колоссальных размеров…
Все мы рабы, что оказались непонятно где. Все мы застряли в крохотном промерзшем мирке, наполненном хищными тварями, что всегда рады полакомиться человечинкой. Все мы не больше, чем крохотные муравьи, что населяют снежный мир-пончик, где в центре высится Столп, а внешние границы вроде как обозначены огромным валом из сбитых и упавших тюремных крестов. Что там за этими внешними границами — не знаю. Но очень хочу узнать. И знаю, что если жив буду — то обязательно узнаю.
— Ты не Охотник теперь — повторил Зурло Канич, а сидящий рядом с ним Анло Дивич подтвердил это сдержанным странноватым возгласом, свойственным этой расе. Возглас звучал как «Вор-воур» и использовали они его часто и по любому поводу, когда требовалось выразить свое согласие с услышанным.
Прислушивался и приглядывался я с интересом, стараясь узнать и запомнить как можно больше мелочей. Гора из песчинок, океан из капель, дом из бревен, а человек из мелочей складываются — так говаривала моя бабушка.
— Я продолжаю охотиться — не согласился я.
— Я о имени твоем. А не о роде занятий…
— Ух как прозвучало — тихо рассмеялся я и тут же поморщился от пронзившей лицо тупой боли.
Прошло три дня с той памятной встречи с Гарпунером Ахавом, а лицо заживать не торопится. Электротравмы и обморожение — наверное, одно из самых мерзких возможных сочетаний. Такое впечатление, что организм никак не может сообразить с чего начать регенерацию.
Потянувшись вперед, я опустил ладонь на торчащий из-под консоли управления синий рычаг и до щелчка опустил его, позволив затем вернуться обратно.
— Мы… у нас — продолжил Зурло Канич, но вдруг запнулся и замолк ненадолго, чтобы продолжить через несколько секунд уже куда более смущенно — Не знаю интересны ли тебе слова усталого иноземного старика…
— Все мы люди — покачал я головой — Неважно откуда ты. Неважно как ты выглядишь и на каком языке говоришь. Даже твои слова… не так важны, чтобы придавать им слишком много значения.
— А что тогда важно?
— Действия. И самое главное — итог этих действий — ответил я, сквозь толстые стекла кокпита глядя на медленно ползущую навстречу снежную целину — Говорить можно что угодно. Как и обещать. А вот пообещать и выполнить — это вызывает уважение.